В каком году гитлер захватил францию. Французская кампания (1940). Линия, которая не защитила

После падения Польши германское руководство сосредоточило внимание на западном направлении - на Бельгии, Голландии и Франции. 27 сентября 1939года Гитлер собрал в рейхсканцелярии всех командующих группами армий и руководство вермахта и заявил о намерении напасть на Францию через территорию Бельгии и Голландии.

Это сообщение повергло германский генералитет в шок. Немецкая армия была способна на блицкриг против любой европейской страны, в том числе и Франции. Но союзником Франции была Англия, а за спиной Англии стояли США. Браухич, Гальдер, фон Лееб, фон Бок и другие высшие чины германской армии пытались убедить Гитлера в невозможности войны против Франции, но в ответ получили директиву от 9 октября 1939 года, в которой стояла дата нападения на Францию - 12 ноября. Эта дата неоднократно переносилась, но от своего намерения Гитлер не отказался.

В начале октября в ставке Гиглера был рассмотрен первоначальный план вторжения немецкой армии на запад, получивший кодовое название «Гельб» («Желтый»). Он предусматривал массированный удар группы армий «Б» под командованием Бока по Бельгии и Северной Франции, для чего выделялось 75 дивизий.

Группа армий «А» под командованием Рундштедта должна была начать наступление в центре, а перед группой армий «Ц» под командованием фон Лееба была поставлена задача держать оборону на юге. Согласно этому плану танковые и механизированные части наступали по болотистым низменностям Нидерландов, а затем резко поворачивали на юго-запад и вторгались во Францию с севера, обходя, таким образом, «линию Мажино».

Однако целесообразность этого плана у многих вызывала сомнение. Уже 31 октября 1939 года фон Рундштедт и фон Манштейн обратились в штаб Главного командования сухопутными войсками с планом, названным позднее «Удар серпа». По этому плану предполагалось нанести первый удар северной группировкой войск, что заставило бы французские и английские войска начать выдвижение в Бельгию. Главные силы немецких войск, особенно бронетанковые, предполагалось разместить на юге.

После начала наступления северной группировки немецких войск в дело должна была вступить южная. Стремительными действиями бронетанковых войск через Арденны она должна была разгромить относительно небольшие силы противника и выйти к Атлантическому побережью, отрезав французские войска. Гитлеру понравилось это предложение, хотя смелый план Манштейна встретил резкое возражение со стороны Гальдера и Браухича, считавших такой вариант кампании полной авантюрой.

Необходимость форсирования многочисленных водных преград как в Бельгии и Голландии, так и в северной Франции ставила под сомнение планы молниеносного удара и стремительного выхода бронетанковых соединений, при поддержке авиации и пехоты, к Атлантике. Это, наряду с уязвимостью бронетанковых соединений в горах, было главным, на что указывали их противники в ОКХ, ОКБ и ставке Гитлера. Фон Манштейну помог случай.

10 января 1940 года майор из штаба 7-й авиационной дивизии получил приказ доставить совершенно секретные документы в штаб-квартиру в Кельне. Но из-за плохих погодных условий самолет, сбившись с курса, пересек границу и сел в Бельгии. Немецкий майор, не успевший уничтожить документы, был арестован бельгийской полицией. Так первоначальный план операции попал в руки союзников. Генштаб вынужденно принялся за разработку нового плана.

Линия Мажино должна была защитить Францию от агрессии со стороны Германии

Французская сухопутная армия была достаточно многочисленной, чтобы превосходящими силами нанести удар на Западе еще до окончания польской кампании вермахта. Однако французские войска были велики в количественном, но отнюдь не в качественном отношении: Многие виды вооружений оставались в армии еще с Первой мировой войны, особенно это касалось артиллерии.

Хотя танков было сравнительно много, их, исходя из опыта прошлой войны, рассматривали только как средство сопровождения пехоты. Командование очень нерешительно создавало крупные танковые формирования постоянного состава для ведения самостоятельных боевых действий. Моторизованные дивизии были обязаны своим возникновением желанию французского Генерального штаба иметь высокоподвижные резервы, но использовать их совместно с танковыми дивизиями для широких оперативных прорывов никто не собирался.

Более того, до середины 20-х годов призыв на службу военнослужащих запаса не производился, что сказалось в мае 1940 года: части, укомплектованные резервистами, оказались неспособными даже обороняться.

Сильное моральное давление на военных оказывали и громадные потери Франции в Первой мировой войне - 1,3 миллиона человек. Поэтому командование, не желая вторично идти на такие жертвы, готовилось к оборонительной войне. Французская военная доктрина предусматривала сдерживание противника до тех пор, пока с помощью союзников не станет возможным разгром Германии без тяжелых людских потерь.

В 1929 году по предложению военного министра А. Мажино было начато строительство линии укрепленных районов, которые должны были полностью перекрыть франко-германскую границу, исключив всякую возможность нападения непосредственно с территории рейха. К 1940 году «линия Мажино» вытянулась от Лилля до Бельфора. Но долговременные огневые сооружения и крепости проходили только по границе Германии.

Французская авиация, которая в 1934 году была самой сильной в мире, к 1939 году полностью устарела, плетясь в хвосте за Италией. Тем не менее германский генералитет исходил из того, что, когда немецкие войска сконцентрируются у границы Франции, последняя может нанести превентивный удар, и по этой причине французская кампания вермахта готовилась чрезвычайно тщательно. В пользу Франции в предстоящем конфликте говорил и тот факт, что она располагала «линией Мажино».

Перед самым началом войны расстановка сил выглядела следующим образом: Германия могла бросить против Франции 136 дивизий, в том числе 10 танковых, в которых насчитывалось около 3000 танков. Из этих сил для первого удара Германия могла выделить 89 дивизий и еще 47 иметь в оперативном резерве. При этом немецкая армия крепла день ото дня, постоянно наращивая свои авиационные и танковые силы и поддерживая в войсках железную дисциплину.

Франция могла противопоставить этой силе 1-ю группу армий в составе 51 дивизии (из которых 9 находилось в резерве главного командования), включая девять английских дивизий, в район дислокации от Дюнкерка до бельгийской границы; 2-ю и 3-ю группы армий, составлявших вместе с резервами 43 дивизии, - в район дислокации от Лонгви до швейцарской границы; кроме этого, «линию Мажино» охраняли еще девять дивизий - итого в общей сложности 103 дивизии. К этому составу можно было прибавить еще 22 бельгийские и 10 голландских дивизий, которые тоже планировалось применить в случае нападения. Следовательно, силы союзников составляли 135 дивизий и практически были равны немецким.

Однако немцы располагали полной свободой выбора момента нападения и выбора направления главного удара. Больше половины частей французской армии занимали позиции, которые немцы планировали атаковать в последнюю очередь, а на направлении главного удара немецких частей, где вермахт сконцентрировал 70 дивизий, у союзников имелась лишь 51.

Кроме всего прочего, Гамелен как начальник Генерального штаба допустил фатальную ошибку, которая привела к поражению. Имевшиеся во Франции танковые части были разбросаны по всему фронту, между тем как немцы собрали все свои бронетанковые части в несколько сильных групп и массированно атаковали ими французскую оборону.

10 мая 1940 года германские войска, нарушив нейтралитет Нидерландов, Бельгии и Люксембурга, начали наступление при поддержке авиации и широком использовании воздушных десантов. Задача по захвату Голландии была поставлена перед 18-й армией под командованием генерала Георга фон Кюхлера. Для ее решения под его командование было передано 5 пехотных, 1 моторизованная и 1 весьма слабая танковая дивизии. Эта 9-я танковая дивизия была укомплектована главным образом трофейными легкими чехословацкими танками. Но у нее была сильная поддержка с воздуха, которую осуществлял 11-й корпус люфтваффе, в состав которого входили парашютные и десантные части. Эти части были использованы для захвата крупных городов и мостов в Голландии, которые они удерживали до подхода сухопутных сил Кюхлера. Ключевыми моментами в этой операции были скорость, неожиданность и численное превосходство в воздухе. Будь у голландской армии достаточно времени привести свои силы в полную боевую готовность, она ни в чем не уступала бы 18-й армии Кюхлера. Но этой возможности Кюхлер голландцам не дал. На захват страны у него ушло всего пять дней. К 13 мая сопротивление голландцев было сломлено, 14 мая Голландия согласилась на капитуляцию.

10-я армия генерал-лейтенанта Вальтера фон Рейхенау была переименована в 6-ю армию и вошла в группу армий «Б» под командованием Бока. По первоначальному варианту операции «Гельб» в ее задачу входило уничтожение на территории Бельгии полевых сил французов и англичан силами танковых соединений, которые почти все вошли в ее состав. При изменении операции, когда был принят план, предложенный Манштейном, большинство мобильных соединений 6-й армии были переведены в группу армий «А», что вызвало протест со стороны Рейхенау. Теперь в задачу 6-й армии входили только вспомогательные функции по оттягиванию мобильных сил противника для создания возможности прорыва основными силами войск вермахта. Для этой операции Рейхенау дали 4-й, 11-й и 27-й корпуса, а также 16-й моторизованный корпус Гепнера. Под его началом оказались 2 танковые, 14 пехотных и 1 моторизованная дивизии.

После начала боевых действий частям Рейхенау противостояли часть голландской армии, бельгийская армия и соединения французской армии под командованием генерала Корапа. Рейхенау, однако, быстро преодолел сопротивление бельгийцев и захватил переправы, а немецкие парашютисты под командованием Штудента нейтрализовали важный форт Эбен-Эмаэль. Наступление Рейхенау было столь стремительным, что голландская армия была вынуждена отступить в глубь страны, оголив левый фланг бельгийцев, и Рейхенау осталось только расширить коридор, разъединив голландцев и бельгийцев. В то время как голландцы и бельгийцы отступали, союзники стягивали к Рейхенау дополнительные части. Именно в этом и состояла задача Рейхенау, с которой он прекрасно справился. Затем французам также не удалось остановить танковые дивизии Рейхенау, кото-рые при поддержке люфтваффе стремительно продвигались вперед. Не имея возможности установить связь с голландской армией и боясь быть отрезанными частями 6-й армии, французы начали отступление к западу.

15 мая главнокомандующий союзными войсками генерал Гамелен решил начать вывод всех союзных сил из Бельгии, но было поздно. Гудериан уже обошел их правый фланг, а Рейхенау продолжал, нанося мощные удары, теснить их с фронта, сделав организованное отступление союзников невозможным. Рейхенау наступал на Брюссель, когда, к его досаде, высшее командование сухопутных сил отобрало у него 16-й моторизованный корпус и передало группе армий «А». Но Рейхенау смог овладеть бельгийской столицей и выйти в тыл французской 1-й армии, угрожая ее коммуникациям. Продолжая непрерывно атаковать, Рейхенау смог добиться небольших успехов, так как к 21 мая союзникам удалось стабилизировать фронт и подтянуть мобильные резервы, которых у Рейхенау не было.

24 мая Рейхенау нанес удар по правому флангу бельгийской армии, прорвав оборону на реке Лис, а затем при поддержке бомбардировщиков стал преследовать отступающие бельгийские части. Получив от Бока подкрепление в составе 4-го корпуса и 61-й пехотной дивизии, войска 6-й армии штурмовали Оденар и прорвали оборону между Лисом и Гелюве. 26 мая армия Рейхенау вступила в ожесточенный бой с частями бельгийцев и 5-й английской дивизией. Рейхенау удалось оттеснить войска союзников и расширить район прорыва. На следующий день бельгийские части были практически окружены, что вынудило короля Бельгии Леопольда выслать парламентеров и начать обсуждать возможность капитуляции. 28 мая бельгийская армия капитулировала. Выключение из борьбы бельгийской армии сделало позицию французской 1-й армии безнадежной. Рейхенау совершил стремительный рейд по ее тылам и к северу от Лилля соединился с 4-й армией Клюге. Шесть дивизий попали в окружение и сдались 30 мая.

В то же время на направлении главного удара немецкие войска форсировали Маас. Танковая группа Клейста быстро продвинулась на запад и 21 мая достигла побережья Ла-Манша, отрезав 22 бельгийские и 28 англо-французских дивизий в районе Дюнкерка.

Попытки генерала М. Вейгана, сменившего Гамелена на посту главнокомандующего сухопутными войсками, остановить противника не удались. 28 мая бельгийская армия капитулировала, а окруженные англо-французские войска с большими потерями к 4 июня эвакуировались в Англию.

5 июня германские войска (130 дивизий) начали проведение операции «Рот» («Красная»). Группа армий «Б» перешла в наступление с рубежа реки Соммы в южном и юго-западном направлениях, а группа армий «А» нанесла удар в юго-восточном направлении с целью выхода в тыл линии Мажино. Сломив упорное сопротивление французских войск (71 дивизия), германские войска прорвались в глубь страны.

10 июня французское правительство перебралось из Парижа в Тур, откуда вскоре переехало в Бордо. Утром 14 июня 1940 года дивизии 18-й армии Георга фон Кюхлера вошли в Париж, объявленный открытым городом. Войска группы армий «А», обогнув поверженную столицу, развивали наступление на Лион.

11 июня премьер-министр Франции П. Рейно направил премьер-министру Великобритании Черчиллю просьбу освободить Францию от взаимных обязательств, согласно которым ни одна из сторон не могла без согласия другой заключать сепаратный мир. После того как 14 июня группа немецких армий «Ц» атаковала линию Мажино на узком участке фронта южнее Саарбрюккена и прорвала оборону французов, Великобритания признала неспособность союзника выполнять свои обязательства и 16 июня согласилась освободить от них Францию при условии, что французский военно-морской флот не будет передан Германии. Премьер-министр Рейно ушел в отставку, его место занял маршал Петен, который 17 июня запросил у Гитлера перемирия. Соглашение о перемирии было подписано 22 июня 1940 года в Компьенском лесу. По требованию Гитлера процедура подписания была проведена в том самом железнодорожном вагоне, в котором в 1918 году маршал Фош принимал германскую военную делегацию, приехавшую просить мира.

По условиям соглашения две трети территории Франции были оккупированы. Немцы заняли индустриальный север и все северное и западное побережье Франции, которое превратили в главную базу для борьбы против Великобритании. Французскиеармия и флот должны были быть разоружены и демобилизованы. Новое французское правительство обосновалось в Виши; главой государства стал Петен.

В ходе Французской кампании войска Германии потеряли около 44 тысяч чел. убитыми и пропавшими без вести и свыше 111 тыс. ранеными. Потери французских войск составили 84 тысяч чел. убитыми и 1,5 миллиона пленными.

Внезапный удар гитлеровцев в Скандинавии, поражения англо-французских войск, ясно выявившееся намерение Германии вести войну всерьез вызвали панику в руководящих кругах Англии и Франции. Нотки истерии и растерянности звучали в голосе Рейно, когда 22 апреля на заседании Верховного военного совета он говорил: «Мы должны противостоять крупным и все возрастающим силам противника, превосходящим нас в соотношении 3:2, которое теперь должно увеличиться до 2:1». Виновники создавшегося положения сидели здесь же - за столом совещания. В британском парламенте страсти накалялись, 7-8 мая состоялись дебаты в связи с поражением в Норвегии. На правительство сыпался град упреков, бурные аплодисменты покрыли выступление консерватора Эмери. Он процитировал слова Кромвеля, обращенные в свое время к «Долгому парламенту»: «Вы сидели здесь слишком долго, как бы хорошо вы не работали. Уходите, говорю я вам. И пусть с вами будет покончено. Во имя господа, прошу вас уходите». 8 мая парламент 281 голосом против 200 выразил доверие правительству, но около 60 членов палаты общин воздержалось. Большинство было явно недостаточным, чтобы управлять страной во время войны. Правительство Чем-берлена подало в отставку. 10 мая Черчилль сформировал правительство национального единства.

Оценивая последствия оккупации Дании и Норвегии, английские начальники штабов пришли к выводу, что следующий удар Германия нанесет Англии, а не Франции. Рассудили, что в пользу этого говорят следующие доводы: в операциях против Британских островов немцы наиболее эффективно использовали бы свое главное преимущество - воздушную мощь, а Франция не сумела бы оказать должную помощь Англии. Наступление на Францию, по мнению лондонских стратегов, было для гитлеровцев мало привлекательным, ибо сулило тяжкие потери. Но если бы Германии удалось предварительно вывести из войны Англию, тогда задача сокрушения Франции упростилась. 9 мая английское правительство согласилось с выводами начальников штабов. Намерения гитлеровцев были, однако, противоположны. План наступления на Западе, принятый германским командованием после долгих споров, предусматривал прорыв союзного фронта в районе Арденн, последующее форсирование Мааса, занятие Седана и дальнейшее наступление в общем направлении на Булонь с целью расколоть противостоящие армии. Германские силы, приготовившиеся к наступлению, насчитывали 134 дивизии.

Гитлеровцы заблаговременно постарались создать у англо-французов впечатление, что наступление во Франции будет развиваться по измененному «плану Шлиффена», т. е. по дороге 1914 г. - через Бельгию. Союзники поверили этому, так как до середины февраля 1940 г., когда Гитлер принял окончательный вариант плана, именно так и должно было развиваться наступление в соответствии с первоначальными наметками. Поэтому основная масса англо-французских сил общей численностью около 130 дивизий (84 французских, 10 английских, 1 польская, 22 бельгийские и 8 голландских) находились на севере. Ни с Бельгией, ни с Голландией, настаивавших на своем нейтралитете, не было договоренности об общем плане действий.

Гитлеровцы располагали неоспоримым превосходством только в авиации - против 3500 самолетов англо-французы могли выставить около полутора тысяч машин. Что касается танков, то союзные армии даже превосходили гитлеровские вооруженные силы, которые ввели в действие около 2600 танков. В основном германские танки были легкими: против союзников было брошено 1062 танка модели «Т-1» (вес - 6 тонн, вооружение-2 пулемета) и 1079 танков «Т-2» (вес-10 тонн, на вооружении 20-мм орудие). Танки «Т-1» были признаны устаревшими уже во время гражданской войны в Испании, они, как и машины марки «Т-2», были эффективны только против вконец деморализованного противника. Лишь несколько сот германских танков полностью отвечали требованиям современной войны. Но ударную силу немцев многие преувеличивали, когда началось германское наступление, один специальный американский журнал так описывал действия гитлеровских танковых колонн: «Появление тяжелого германского танка прорыва явилось полной неожиданностью как для военных, так и для гражданских... 10 мая эти танки, весившие 70 тонн, вооруженные 77-мм и 155-мм орудием и огнеметами, пробили брешь в линии Мажино». Машин, даже отдаленно напоминающих эти чудовища, в германской армии не было и в помине, как не наносилось и удара по «линии Мажино». О панике, охватившей союзное командование, говорит и французская оценка количества германских танков, действовавших на фронте, - до 8 тысяч единиц! Преимущество гитлеровцев заключалось не в количественном или качественном превосходстве танков (ни первого, ни второго не было), а в их использовании: они сосредоточили свои танки в мощный кулак, в то время как англо-французы разбросали собственные танки по всему фронту для поддержки пехоты.

Когда 10 мая 1940 г. германские армии внезапно двинулись на Францию через территорию Голландии, Бельгии и Люксембурга, англо-французское командование немедленно ввело в действие свой план войны. Союзные войска вступили на территорию Бельгии, чтобы продвинуться вперед и занять рубеж реки Диль примерно по линии Антверпен - Лувен - Намюр. В результате этого союзники должны были сократить линию фронта (что высвобождало 12-15 дивизий) и встретить противника на выдвинутых вперед рубежах. Этот маневр проводился, исходя из предположения, что гитлеровцы наносят основной удар на севере. Участок фронта в Арденнах обороняли слабые силы - считалось, что местность там не позволит пройти крупной мотомеханизированной армии. Пока французские и английские войска, пробиваясь через толпы беженцев, запрудивших дороги, двигались к реке Диль, а навстречу им откатывались разбитые части бельгийской и голландской армий, южнее гитлеровские танковые и мотомеханизированные колонны устремились к Маасу. Англо-французские подвижные части бесцельно передвигались по Бельгии, не встретив главные силы врага. Германские танковые и мотомеханизированные дивизии тем временем решали боевые задачи. 14 мая германские танковые и мотомеханизированные дивизии, разметав слабые французские силы форсировали Маас у Седана. Отныне катастрофа за катастрофой обрушивалась на союзников. 15 мая капитулировала Голландия. Отход англо-французских и бельгийских войск в Бельгии превратился в бегство. Южнее танковые колонны немцев уже выходили в глубокий тыл основной группировке союзных сил, устремляясь к Ла-Маншу. 16 мая Черчилль срочно вылетел в Париж. Там во время совещания с французскими руководителями выяснилось, что французское правительство не видит средств остановить немецкое наступление и по существу считает войну проигранной. Совещание происходило в здании министерства иностранных дел Франции на Кэ д"Орсэ и из окна было видно, как поднимались клубы дыма в саду министерства: жгли архивы.

Отчаянное положение побудило английское правительство на крайний шаг: отбросив дипломатические тонкости, оно обращается с просьбой к США о прямой помощи. 18 мая Черчилль телеграфирует Рузвельту: «Если американской помощи суждено сыграть какую-нибудь роль, она должна быть оказана быстро». И 20 мая: «Если Соединенные Штаты предоставят Англию ее судьбе, никто не будет иметь права осуждать тех, на чьи плечи ляжет в тот момент ответственность, если они будут добиваться по возможности лучших условий для оставшегося в живых населения... Я не могу отвечать за своих преемников, которым в состоянии полного отчаяния и беспомощности, может быть, и придется покориться воле немцев». В ответ последовали фразы о единстве англо-американского мира вместе с серьезным предупреждением: английский и французский флоты не должны ни в коем случае попасть в руки победоносной Германии.

Во Франции Рейно вывел на сцену тени былого величия Третьей республики - из Сирии был вызван 73-летний Вейган и назначен главнокомандующим, из Испании - 85-летний маршал Петэн и введен в правительство. Рейно сместил Даладье и взял себе также портфель министра национальной обороны. Пока происходили эти перемещения, гитлеровские дивизии, не встречая серьезного сопротивления, в ночь на 20 мая у Абвиля вышли к Ла-Маншу. Во Фландрии и Артуа оказалась отрезанной значительная группировка французских войск, британский экспедиционный корпус и бельгийская армия. Под натиском врага они отходили к Ла-Маншу в районе Гравлин-Ньюпорт. 23 мая неожиданно, не предупредив своих союзников, бельгийский король Леопольд капитулировал со своей армией. Хотя бельгийское правительство, бежавшее из страны, заявило о решимости продолжать борьбу и объявило акт короля «незаконным и неконституционным», бумажной декларацией нельзя было закрыть образовавшуюся брешь в 28 км на северном участке союзного фронта. Положение ухудшалось с каждым часом. Уже с 23 мая английские войска, прижатые к Ла-Маншу, получали только половину рациона питания, а боеприпасы были на исходе. В суживавшемся плацдарме царило смятение. 24 мая Черчилль раздраженно пишет о британском командующем Горте: «Немцы могут идти куда угодно и делать все, что им заблагорассудится их танки могут действовать по два и по три по всему нашему тылу и их не атакуют даже тогда, когда обнаруживают. Наши танки также отступают перед их полевыми орудиями, в то время как наша полевая артиллерия не любит стрелять по их танкам». В Вестминстерском аббатстве в Лондоне 28 мая отслужен молебен о даровании победы, но прямо из алтаря аббатства Черчилль отправился в парламент и заявил, что страна «должна подготовиться к неприятным и тяжелым известиям». 29 мая Горту было отдано указание единолично решить, когда его силы должны капитулировать.

Английские и французские войска, прижатые к морю у Дюнкерка, спасло германское верховное командование. 24 мая Гитлер побывал в ставке командующего немецкой группой армий «А» Рундштедта. Командующий, основываясь на военной обстановке, доложил, что необходимо сберечь танковые части для второго этапа операций во Франции. Гитлер согласился и приказал танковым дивизиям остаться на месте. В последующие дни в потоке приказов и контрприказов об инициативе Рундштедта забыли, но именно она послужила первопричиной указаний Гитлера - приостановить наступление у Дюнкерка. Через несколько дней, вспоминает Рундштедт, он рекомендовал верховному командованию: чтобы «мои пять танковых дивизий были немедленно брошены на город и полностью уничтожили отступавших англичан. Однако я получил твердый приказ от фюрера, что я ни в коем случае не должен наступать и мне было категорически запрещено подходить ближе, чем на 10 км, к Дюнкерку. Мне было разрешено использовать только орудия средних калибров. На этом расстоянии я и находился, наблюдая бегство англичан, в то время как моим танкам и пехоте было запрещено двинуться вперед».

В данном случае сыграла свою роль стереотипность немецкого военного мышления: хотя предпосылки, приведшие к выводу о необходимости приостановить наступление, скоро оказались опрокинутыми жизнью, это не поколебало решение, принятое на их основе. Не менее важной была и другая причина не военного, а политического характера. Гитлер полагал, что, выпустив англичан у Дюнкерка, он облегчит заключение мира с Англией. «Приказ Гитлера, - отмечает германский генерал Блюментритт, - запретивший атаковать англичан у Дюнкерка, убедил многих среди нас, что фюрер считал возможным договориться с Англией. Я беседовал с некоторыми офицерами военно-воздушных сил, и они также заявили, что Гитлер запретил им наносить сокрушительный удар по британским судам у Дюнкерка». Такова подоплека успешной эвакуации разбитых английских войск из Дюнкерка, что вошло в англо-американские официальные истории войны как «Дюнкеркское чудо»: вместо 20-30 тыс. человек, которые английское правительство надеялось вывезти из Дюнкерка, с 26 мая по 4 июня 1940 г. было эвакуировано 338 тыс. человек, т. е. практически весь британский экспедиционный корпус. Солдаты явились на родину безоружной толпой - тяжелое вооружение и транспортные средства были брошены на том берегу Ла-Манша.

В этот критический момент в истории Франции только французская компартия, правильно оценив размеры опасности, нависшей над страной, призывала к решительной борьбе. 6 июня ЦК КПФ передал правительству следующие предложения: «Коммунистическая партия будет рассматривать сдачу Парижа фашистским захватчикам как измену. Она считает организацию обороны Парижа первостепенным национальным долгом. Для этого необходимо: 1. Изменить характер войны, превратив ее в народную войну за свободу и независимость родины. 2. Освободить депутатов-коммунистов и активных работников коммунистической партии,( В период «странной войны» французские правящие круги готовились не к войне с Германией, а были заняты борьбой с прогрессивными элементами во Франции. Незадолго до начала гитлеровского наступления министр внутренних дел Франции подвел некоторые итоги этой преступной деятельности. «Мандаты коммунистических депутатов аннулированы, - говорил он, - 300 коммунистических муниципалитетов распущены. В общей сложности 2778 коммунистических избранников лишены своих полномочий. Закрыты две ежедневные газеты: «Юманите», выходившая тиражом в 500 тыс. экземпляров, и «Се суар» с тиражом в 250 тыс. экземпляров, а также 159 других изданий. Распущено 620 профсоюзов, произведено 11 тысяч обысков, отдано распоряжение о ликвидации 675 политических организаций коммунистического направления. Организованы облавы на активистов; 7 марта их было арестовано 3400. Большое количество людей интернировано в концентрационных лагерях. Вынесено 8 тысяч приговоров деятелям коммунистической партии». ) а также десятки тысяч рабочих, заключенных в тюрьмы и интернированных в концентрационных лагерях. 3. Немедленно арестовать вражеских агентов, которыми кишат парламент, министерства и даже генеральный штаб, подвергнув их суровому наказанию. 4. Эти первые же мероприятия вызовут всенародный энтузиазм и позволят осуществить поголовное ополчение, которое следует объявить немедленно. 5. Вооружить народ и превратить Париж в неприступную крепость». Но французское правительство, помышлявшее не о борьбе, а о капитуляции, отвергло предложения ЦК КПФ.

Когда 5 июня гитлеровские армии возобновили наступление во Франции, пораженческие настроения среди французского правительства и командования стали быстро нарастать. Страна гибла, а французские правители больше всего боялись, чтобы война не приняла народный характер. Де Голль в мемуарах записывает, что Вейгана больше всего беспокоило, чтобы немцы оставили ему достаточно сил «для поддержания порядка».

13 июня, когда правительство, бежав из Парижа, собралось в Туре, Вейган требует капитуляции, заявляя, что в Париже восстание, и Морис Торез утвердился в Елисейском дворце. Немедленно связываются с Парижем, префект парижской полиции опровергает сказанное Вейганом и т. д. Между тем Франция могла сражаться: даже после Дюнкерка французская армия располагала 1200 исправными танками, на юге страны проходили подготовку несколько сот тысяч новобранцев. Но французское правительство боялось вручить защиту родины в руки собственного народа. Когда речь шла о борьбе против Германии, французские политики думали не о изыскании сил внутри страны, а иностранной помощи. Хотя англичане потерпели сокрушительное поражение у Дюнкерка, французское правительство требует немедленной присылки английских войск и авиации. Французская просьба отклоняется, в Лондоне разъясняют: авиация «фактически является для Великобритании тем же, чем линия Мажино для французов»; Рейно направляет несколько посланий Ф. Рузвельту: сначала он просит о материальной помощи, но 14 июня умоляет объявить войну Германии и помочь Франции американскими вооруженными силами. Из Вашингтона поступает ответ: США разделяют идеалы, за которые сражается Франция. Президент выражает надежду, что французский флот не попадет в руки Германии. В противном случае Франция навсегда утратит «дружбу» США. Ф. Рузвельт настоятельно просит английское правительство послать во Францию самолеты. Черчилль отказался. Американский посол в Париже Буллит 5 июня сообщает в Вашингтон, что «англичане, возможно, сохранят свою авиацию и флот, для того, чтобы использовать их как козыри в переговорах с Гитлером».

14 июня гитлеровские войска вступили в Париж. 16 июня танки Клейста захватили Дижон, а 17 июня передовые подразделения Гудериана достигли швейцарской границы, замкнув кольцо окружения, в котором остались французские войска на линии Мажино в Эльзасе и Лотарингии. На западе Франции германские танки уже хозяйничали в Бретани и Нормандии.

В Лондоне понимали, что капитуляция Франции - дело дней и часов, и страшились остаться в одиночестве перед лицом победоносной Германии. Поэтому было решено спасти то, что еще можно было спасти, - не метрополию, а французскую империю, поставив ее обширные ресурсы на службу войне. С согласия де Голля и некоторых французских деятелей английское правительство поспешно составило «Декларацию о союзе» и 16 июня предложило правительству Рейно принять ее.

Декларация предусматривала создание единого франко-британского союза; будут единое правительство, единые вооруженные силы, введено единое гражданство для обеих наций. Важнейшей предпосылкой осуществления декларации была бы эвакуация французского правительства и остатков вооруженных сил в Алжир, который должен был стать базой дальнейшего ведения войны. Британский флот был готов оказать всю возможную помощь при транспортировке через Средиземное море.( Французские коллаборационисты разработали версию, что отказ пойти на перемирие с Германией в 1940 г. и переезд французского правительства в Северную Африку привели бы к тому, что Гитлер захватил бы Испанию, вторгся в Алжир, а в конечном итоге под контролем держав «оси» оказался бы весь бассейн Средиземного моря. Поэтому они объявили капитуляцию перед Гитлером чуть ли не «благодеянием» для всех противников гитлеровской Германии. Представ после войны перед французским Верховным судом, Петэн даже заявил: «Пока генерал де Голль продолжал борьбу за рубежом, я подготовлял почву для освобождения, поддерживая жизнь Франции, хотя и полную страданий. Какая польза была бы в освобождении развалин и кладбищ?» Это «объяснение» вошло в буржуазную историографию, с ним согласен ряд историков, в том числе известный британский военный историк Фуллер. Руководящие политические деятели Запада периода второй мировой войны отстаивают противоположную точку зрения. Де Голль особенно сожалеет о том, что значительный французский флот не был использован: «Сочетая свою силу с силой их (союзного) флота, он мог бы блокировать и преследовать врага, прикрывать берега Африки или господствовать там, перевозя все необходимое для армии-освободительницы, и в один прекрасный день доставить ее обратно к нашим берегам». Черчилль рассматривает вопрос о плане большой стратегии союзников. «После падения Парижа - пишет он, - когда Гитлер отплясывал свой танец радости, он, естественно, строил весьма широкие планы. Раз Франция была повергнута, ему необходимо было завоевать или уничтожить Великобританию. Кроме этого, он мог выбрать только Россию. Крупная операция по захвату Северо-Западной Африки через Испанию помешала бы обеим этим огромным авантюрам или, по крайней мере, воспрепятствовала бы его нападению на Балканы Я нисколько не сомневаюсь, что для всех союзников было бы лучше, если бы французское правительство переехало в Северную Африку». )

Петэновцы отказались даже рассмотреть английское предложение, обвиняя английское правительство в намерении установить опеку над Францией и захватить ее колонии. Вейган указывал: «В три недели Англии свернут голову как цыпленку». Петэн не скрыл своей уверенности, что основать такой союз для Франции означало бы «слияние с трупом». Мюнхенец Ибарнегарэ восклицал: «Лучше быть нацистской провинцией. По крайней мере мы знаем, что это значит». Классовые мотивы лежали в основе этой позиции. Как отмечал де Голль, после Седана и падения Парижа, по мнению Петэна, следовало кончать войну, заключить перемирие и «в случае необходимости расправиться с Коммуной, как в свое время в подобных же обстоятельствах с ней расправился Тьер».

17 июня, после ухода правительства Рейно в отставку, Петэн сформировал кабинет. В тот же день он обратился к гитлеровцам с просьбой сообщить условия перемирия. Страна по радио была немедленно оповещена об этом. Петэн заявил: «Надо прекратить бой». Известие о том, что новое правительство вступает в переговоры с врагом, окончательно деморализовало французскую армию. Между тем гитлеровцы не торопились с ответом, намереваясь захватить большую территорию. Заявление Петэна облегчило достижение этой цели. Только 21 июня германские представители приняли французскую делегацию в Компьенском лесу, около Ретонда, т. е. на том самом месте, где 11 ноября 1918 г. было подписано перемирие с побежденной Германией. На путях стоял салон-вагон маршала Фоша, извлеченный из музея. В этом вагоне в свое время представители держав Антанты продиктовали тогда Германии условия перемирия. Рядом возвышался памятник, построенный французами после первой мировой войны, с надписью: «Здесь погибла преступная гордость немцев».

Условия перемирия, предъявленные Франции, были следующие: страна делилась на две зоны, две трети Франции оккупировались гитлеровцами, оставшаяся часть составляла неоккупированную зону и оставалась под контролем правительства Петэна. Гитлеровцы захватили самые развитые экономические департаменты и столицу страны. В их руках осталось полтора миллиона французских военнопленных. Французские вооруженные силы подлежали демобилизации, за исключением «войск, необходимых для поддержания порядка» в неоккупированной зоне, в общей сложности 7 дивизий. Все вооружение и военное снаряжение передавалось гитлеровской Германии. Франция должна была платить на содержание немецкой оккупационной армии сначала по 400, затем по 500 млн. франков в день. Однако гитлеровцы не настаивали на передаче французского флота, ограничившись внесением в условия перемирия статьи, предусматривавшей сосредоточение кораблей в «определенных портах», где он должен находиться под контролем держав «оси». Главные силы французского флота были собраны в Тулоне. Половинчатость решения о судьбе французского флота, равно как формальное сохранение суверенитета Франции, преследовала далеко идущие цели: гитлеровская Германия стремилась политическим соглашением нейтрализовать французские заморские владения, поскольку пока не представлялось возможности захватить их, не допустить использования их ресурсов в войне против держав «оси». В тогдашней обстановке, и это понимали в Берлине, требования немедленно передать флот могли привести к тому, что он ушел бы к англичанам. Французская делегация подписала перемирие 22 июня, но военные действия не приостанавливались. Условия перемирия предусматривали, что оно вступит в силу через 6 часов после того, как Италия сообщит Германии о заключении перемирия с Францией.

Фашистская Италия объявила о вступлении в войну против Англии и Франции еще 10 июня 1940 г., мотивировав это тем, что этой войны требуют ее «честь и интересы». Итальянские фашисты полагали, что они используют «шанс, который представляется только раз в пять тысяч лет». Но 32 итальянские дивизии не смогли прорвать французский альпийский фронт, который держали всего шесть дивизий. Двухнедельные бои не принесли итальянской армии решительно никаких успехов. Только угроза немецких танков, спускавшихся по долине реки Роны, сделала положение французов безнадежным. Несмотря на военные неудачи, Италия формально являлась равноправным союзником Германии, и французская делегация была доставлена на самолете в Рим, где под вечер 23 июня было подписано перемирие между Францией и Италией, в общем аналогичное заключенному в Компьенском лесу. В 12.30 дня 24 июня боевые действия прекратились. Франция капитулировала.

Правительство Петэна обосновалось в курортном городке Виши, который привлек предателей своими большими отелями, где можно было жить в комфорте, и отдаленностью от крупных промышленных центров. Они имели серьезные основания опасаться гнева французского пролетариата. Отныне правительство Петэна, положившее к ногам гитлеровцев Францию, получило название «режим Виши». Петэн объявил себя главой государства, слово «республика» употреблялось только с оскорбительными эпитетами; на монетах, почтовых марках и официальных документах слова «французская республика» заменили словами «французское государство», а девиз «Свобода, равенство и братство» словами «Труд, семья, родина». Режим Виши стал верно сотрудничать с оккупантами, в то же время сохранив добрые отношения с Соединенными Штатами. Американский посол остался при правительстве Петэна. Как заметил Буллит летом 1940 г.: «Вопрос о признании правительства Петэна даже не возникал, так как наши отношения с Францией вообще не прерывались».

В День защитника Отечества стоит напомнить, с кем сражался русский солдат и где в это время были защитники других отечеств

В этом году мы будем отмечать 70-летний юбилей Победы Советского Союза во Второй мировой войне. Поэтому в День защитника Отечества стоит еще раз напомнить, с кем сражался русский солдат и где в это время были защитники других отечеств.

Так получается, что многим европейским странам логичнее было бы 9 Мая отмечать не День Победы во Второй мировой войне, а вспоминать свою постыдную капитуляцию. Ведь почти вся континентальная Европа к 1941 году так или иначе вошла в Третий рейх. Из существовавших к июню 1941 года двух с лишним десятков европейских стран девять - Испания, Италия, Финляндия, Дания, Норвегия, Венгрия, Румыния, Словакия и Хорватия - совместно с Германией и Австрией вступили в войну против СССР.

Остальные тоже недолго сопротивлялись врагу:

Монако - 1 день, Люксембург - 1 день, Нидерланды - 6 дней, Бельгия - 8 дней, Югославия - 12 дней, Греция - 24 дня, Польша - 36 дней, Франция - 43 дня , а потом фактически присоединились к агрессору и работали на его промышленность. Даже якобы нейтральные страны - Швейцария и Швеция не остались в стороне. Они предоставляли фашистской Германии право свободного транзита через свою территорию военных грузов, а также получали огромные доходы от торговли. Товарооборот «нейтральной» Португалии с нацистами был настолько успешным, что в мае 1945 года она объявила трехдневный траур в связи с кончиной Гитлера .

Но и это не все. - Национальную принадлежность всех тех, кто погибал в сражениях на русском фронте, установить трудно или даже невозможно. А вот состав военнослужащих, взятых в плен нашей армией в ходе войны, известен. Немцы и австрийцы - 2 546 242 человека; 766 901 человек принадлежали к другим объявившим нам войну нациям: венграм, румынам, итальянцам, финнам и прочим, но еще 464 147 военнопленных - это французы, бельгийцы, чехи и представители других вроде бы не воевавших с нами европейских государств, - приводит страшные цифры предательства историк Вадим Кожинов . - И пока эта многонациональная армия одерживала победы на русском фронте, Европа была, в общем и целом, на стороне Третьего рейха.

Именно поэтому, по воспоминаниям участников, во время подписания акта о капитуляции Германии 8 мая 1945 года глава немецкой делегации фельдмаршал Кейтель , увидев среди присутствовавших на церемонии лиц во французской военной форме, не смог сдержать удивления: «Как?! И эти тоже нас победили, что ли?!»

Интересно, что фельдмаршал сказал бы сегодня европейцам, призывающим отметить День Победы без участия России. Наверное, напомнил бы, что вермахт завоевал их страны быстрее, чем пару домов Сталинграда.

событий изменился, что повлекло за собой далеко идущие последствия

для будущего всех народов. Решающий акт драмы, потрясшей весь мир,

Маас у Седана.

заменив на этом посту Чемберлена.

Немцы быстро расширили участок прорыва, и через образовавшуюся брешь

хлынули немецкие танки. Неделю спустя они вышли к побережью Па-де-Кале

и таким образом отрезали союзные армии в Бельгии. Эта катастрофа привела

к падению Франции и изоляции Англии. И хотя Англии удалось удержаться

за своей водной преградой, спасение пришло лишь после долгой мировой

войны, в которую вылился затянувшийся конфликт. В конце концов усилиями

Америки и России Гитлер был раздавлен.

После прорыва у Седана развал французского фронта стал неизбежным,

а натиск гитлеровских войск неотразимым. И все же высшие офицеры германской

армии мало верили в перспективы наступления, которое они начали против

своего желания по настоянию Гитлера. В решающий момент Гитлер сам

вдруг потерял веру в успех и приказал на два дня остановить наступление.

Это случилось как раз тогда, когда оборона французской армии была

прорвана и войска получили возможность беспрепятственно продвигаться

вперед. Если бы французы сумели использовать эту передышку, то шансы

Гитлера на успех резко бы пали.

И самое странное заключалось в том, что Гудериан, руководивший действиями

ударной группировки, неожиданно был отстранен от командования. Очевидно,

высшее начальство стремилось поскорее затормозить темпы развития достигнутого

им успеха. И если бы не "ошибка" Гудериана, осмелившегося

наступать слишком стремительно, операция потерпела бы неудачу и события

в мире развивались бы иначе.

Падение Франции

Отнюдь не обладая тем огромным превосходством, какое им приписывали,

гитлеровские армии на самом деле были значительно малочисленнее армии

противника. И хотя решающую роль сыграли танки, Гитлер имел этих боевых

машин меньше, чем противник, да и сами танки были у него хуже. Только

в авиации Гитлер действительно обладал превосходством.

Более того, задача практически была решена лишь небольшой частью сил

и раньше, чем вступили в дело основные силы немцев. Помимо авиации

решающую роль сыграли десять танковых дивизий, одна парашютная и одна

воздушно-десантная дивизии. А всего в атом районе Гитлер сосредоточил

135 дивизий.

Успех, достигнутый новым родом войск, был настолько ослепительным,

что заслонил не только малочисленность использованных сил, но и угрозу

поражения, висевшую над ними. Этого успеха немцы могли бы и не добиться,

если бы не грубые ошибки союзников, возникшие вследствие преобладания

устаревших, военно-теоретических взглядов. Но даже при всей недальновидности

союзного руководства успех наступления в опасной степени зависел только

от удачи и решительности Гудериана в использовании открывавшихся перед

ним возможностей.

Битва за Францию -- один из наиболее ярких примеров решающей роли

новых взглядов, проводимых в жизнь энергичным исполнителем. Гудериан

рассказывал, что еще задолго до войны он вынашивал идею глубокого

стратегического прорыва силами самостоятельных танковых соединений

с целью перерезать тыловые коммуникации армии противника. Энтузиаст

развития бронетанковых войск, Гудериан понял потенциальные возможности

этого рода войск, созданного после первой мировой войны на основе

новых английских военно-теоретических взглядов. Многие высшие немецкие

генералы относились к этим взглядам с таким же сомнением, как и английские

и французские руководители, считая их неосуществимыми в боевых условиях.

Однако, когда началась война, Гудериан улучил момент, чтобы, несмотря

на сомнения своего высшего командования, реализовать потенциальные

возможности нового рода войск. Эффект был поистине потрясающим.

Немецкое наступление на Западном фронте началось с ошеломляющих успехов

на правом фланге -- с овладения ключевыми пунктами обороны нейтральных

Бельгии и Голландии. Эти удары, нанесенные воздушно-десантными войсками,

настолько приковали к себе внимание-союзников, что на несколько дней

отвлекли их от главного удара, который нацеливался через Арденны в

самое сердце Франции.

Роттердаме высадились воздушно-десантные войска. Одновременно немцы

атаковали пограничные оборонительные позиции Голландии. Смятение и

тревога, вызванные этим двойным ударом с фронта и тыла, усиливались

угрозой нападения немецких военно-воздушных сил. Используя панику

в рядах противника, немецкие танковые соединения прорвались на юге

и на третий день вышли к Роттердаму, где высадился воздушный десант.

Это произошло под самым носом у французской 7-й армии, которая направлялась

на помощь голландцам. На пятый день голландцы капитулировали, хотя

их основной фронт так и не был прорван. Угроза налетов немецкой авиации

на густонаселенные города ускорила капитуляцию.

По численности немецкие войска значительно уступали противнику. Более

того, решающий прорыв был осуществлен всего лишь одной 9-й танковой

дивизией, единственной, которую немцы могли выделить для наступления

в Голландии. На пути ее продвижения находилось множество каналов и

широких рек, где можно было легко организовать оборону. Успех этой

дивизии зависел главным образом от успеха воздушного десанта.

воздушно-десантными войсками генерала Штудента: "Ограниченность

сил вынуждала нас сосредоточить усилия на двух объектах -- пунктах,

которые представлялись наиболее важными для успеха вторжения. Главный

удар под моим командованием имел целью захватить мосты у Роттердама,

Дордрехта и Мердийка, через которые открывался путь к устью Рейна.

Наша задача заключалась в том, чтобы захватить эти мосты раньше, чем

голландцы успеют взорвать их, и удержать до прибытия наших мобильных

соединений. В моем распоряжении было четыре парашютных батальона и

один десантно-посадочный полк. Мы добились полного успеха, потеряв

лишь 180 человек. Мы не могли не выполнить задачу, ибо в противном

случае обрекалось на неудачу вторжение в целом".

Сам Штудент в этих боях был ранен в голову и вышел из строя на восемь

Вспомогательный удар наносился в направлении на Гаагу. Он имел целью

захватить членов правительства и таким образом дезорганизовать управление

страной. Здесь действовали один парашютный-батальон и два десантно-посадочных

полка под общим командованием генерала графа Спонека. Однако этот

удар, вызвавший сначала смятение у голландцев, был отражен.

Вторжение в Бельгию началось сенсационно. Здесь наземные войска были

представлены 6-й армией под командованием Рейхенау, в состав которой

входил 16-й танковый корпус Геппнера. Для поддержки действий этих

сил было выделено всего лишь 500 десантников. Перед ними стояла задача

захватить два моста через Альберт-канал и самый современный бельгийский

форт Эбен Эмаэль.

Этот небольшой отряд, однако, в корне изменил ход операции. Дело в

том, что к бельгийской границе в этом районе можно подойти только

через южный выступ голландской территории. Значит, как только немецкие

войска пересекли бы границу Голландии, бельгийская пограничная охрана

Альберт-канала могла бы успеть взорвать мосты, поскольку вторгшимся

войскам предстояло преодолеть расстояние в 15 миль по голландской

территории. Внезапная выброска воздушного десанта ночью обеспечила

В Бельгии немцы использовали весьма ограниченные силы воздушно-десантных

войск. Правда, печать сообщала, что высадка воздушных десантов осуществляется

в нескольких районах и что десантируемые войска исчисляются в тысячах.

Как объяснил генерал Штудент, немцы широко применяли выброску чучел,

чтобы создать впечатление многочисленности десантируемых войск. Эта

уловка оказалась весьма эффективной. Расчет на тенденцию печати преувеличивать

масштабы операций оправдал себя.

Неожиданное нападение на форт Эбен Эмаэль осуществил небольшой отряд

из 75 десантников-саперов под командованием лейтенанта Витцига. Потери

отряда составили всего шесть человек.

Форт, хорошо оборудованный для отражения любой угрозы, не был готов

к высадке воздушного десанта. С крыши каземата горстка десантников

в течение суток держала под контролем гарнизон в 1200 человек, пока

не прибыли немецкие сухопутные войска.

Бельгийская охрана мостов также была застигнута врасплох. На одном

мосту охрана успела поджечь шнур для взрыва моста, во ворвавшиеся

в бункер десантники в самый последний момент предупредили взрыв.

Необходимо отметить, что в соответствии с планом обороняющиеся взорвали

мосты по всему фронту вторжения, за исключением тех районов, где немцы

использовали воздушные десанты. Это показывает, насколько рискованно

действовали немцы, ибо успех вторжения целиком зависел от фактора

К утру второго дня операции немецкие войска форсировали канал и прорвали

оборону бельгийских войск. Затем 3-я и 4-я танковые дивизии под командованием

Геппнера по сохранившимся мостам устремились вперед на широкие равнины.

Их прорыв вынудил бельгийцев начать общее отступление, хотя в тот

момент к ним на помощь уже стали прибывать французские и английские

Прорыв немецких войск в Бельгии не играл решающей роли в наступлении

на Западном фронте, но все же оказал большое влияние на ход кампании.

Помимо того, что внимание союзников было отвлечено в ложном направлении,

начавшиеся бои сковали значительные силы мобильных войск. Союзникам

так и не удалось вывести из боя и перебросить мобильные войска на

на французской границе в наиболее слабо защищенной ее части --

неподалеку от западной оконечности линии Мажино, где еще не было закончено

строительство укреплений.

Ударные механизированные соединения группы армий Рундштедта продвигались

через Люксембург и по бельгийской территории к Франции. Пройдя 75

миль через Арденны, они, почти не встретив сопротивления, пересекли

французскую границу и на четвертый день операции достигли рубежа р.

Использовать такую массу танков и автомашин на местности, которая

считалась стратегами "непроходимой", неприемлемой для ведения

наступательных операций, а тем более для действий танков, было рискованно.

Однако наступление на этом направлении обеспечивало внезапность действий,

а наличие лесов позволяло скрытно подготовить и сосредоточить силы

для удара.

И все-таки именно французское верховное командование в наибольшей

степени способствовало успеху Гитлера. Разрушительный эффект удара

через Арденны можно объяснить прежде всего особенностями французского

плана, который, по мнению немцев, полностью отвечал их собственному

пересмотренному плану. И роковыми для французов оказались не их оборонительная

стратегия или вера в неприступность линии Мажино, а их планы наступательных

действий. Вклинившись в Бельгию левым крылом своих войск, французы

попали в ловушкуПрим. ред.>.

уязвимость их тыла от удара войск группы армии Рундштедта из Арденн.

Положение усугублялось тем, что фланги и тыл наступавших франко-английских

армий прикрывались несколькими "второсортными" французскими

дивизиями, которые были укомплектованы призванным из запаса личным

составом старших возрастов и испытывали недостаток в противотанковых

и зенитных орудиях. То, что тыл и фланги остались столь слабо защищенными,

было самой грубой ошибкой французского верховного командования, возглавляемого

Гамеленом и Жоржем.

Наступление через Арденны, запланированное как искусная операция,

на границе Люксембурга было сосредоточено не виданное количество танков.

Здесь расположилось три танковых корпуса. В первом и втором эшелонах

должны были наступать танковые дивизии, а в третьем -- моторизованные

дивизии. Ударной группой командовал генерал Гудериан, а общее руководство

осуществлял генерал Клейст.

Справа от группы войск Клейста находился отдельный 15-й танковый корпус

под командованием Гота, который должен был прорваться через северную

часть Арденн к р. Маас между Живе и Динаном.

Однако семь танковых дивизий составляли лишь часть огромной массы

войск, которая расположилась вдоль границы и была готова устремиться

в Арденны. Всего на довольно узком фронте сосредоточилось около 50

дивизий, эшелонированных в глубину.

Успех зависел от того, насколько быстро удастся немецким танковым

войскам пройти через Арденны и форсировать р. Маас. Только после форсирования

этой водной преграды танки обрели бы пространство для маневра. Реку

же следовало форсировать прежде, чем французское верховное командование

осознает происходящее и соберет резервы для отражения удара.

Гонка была выиграна, хотя и с небольшим преимуществом. Результат мог

бы быть иным, если бы обороняющиеся сумели воспользоваться тем затруднительным

положением, в которое попали немцы в результате взрывных работ, проведенных

французами по заранее разработанному плану. К сожалению для французов,

эти работы не были подкреплены соответствующими усилиями войск. Французское

командование считало, что вторгшегося противника сумеют задержать

кавалерийские дивизии. А между прочим, танковый контрудар во фланг

немецким войскам на этом этапе, возможно, позволил бы остановить наступление.

Немецкое командование как раз опасалось вероятного контрудара противника

по левому флангу наступающих войск.

наконец с Гудерианом, что необходимо форсировать р. Маас, не дожидаясь

подхода пехотных соединений. Поддержать действия войск при форсировании

этого водного рубежа предполагалось крупными силами авиации, включавшими

двенадцать эскадрилий пикирующих бомбардировщиков. Бомбардировщики

такой град бомб, что тем пришлось отсиживаться в блиндажах до самой

Главный удар войска Гудериана наносили в полосе шириной около полутора

миль западнее Седана. Выбранный участок создавал прекрасные условия

для форсирования. Река здесь резко поворачивала на север в направлении

Сент-Менжа, а потом снова на юг, образуя своеобразную петлю. Высоты

на северном берегу, покрытые лесом, обеспечивали скрытность подготовки

к наступлению, маскировку огневых позиций и отличные условия для корректировки

артиллерийского огня. Из района Сент-Менжа хорошо просматривалось

все пространство в излучине реки и поросшая лесом высота Буа-де-Марфе.

Наступление началось в 16.00. В первом эшелоне реку форсировали на

лодках и плотах пехотные подразделения. Затем на паромах стали переправляться

легкие автомобили. Наступающие немецкие войска быстро захватили пространство

в излучине реки и устремились к Буа-де-Марфе и южным высотам. К полуночи

глубина вклинения составила 5 миль. К этому же времени было закончено

строительство моста у Глер (между Седаном и Сент-Менжем), по которому

на противоположный берег реки устремились танки.

поскольку реку форсировала всего лишь одна дивизия и в распоряжении

наступающих находился только один мост, по которому переправлялись

резервы и подвозились средства материального обеспечения. Этот мост

подвергся мощной атаке союзной авиации, которая решила воспользоваться

временной благоприятной возможностью, поскольку все силы немецкой

авиации были сосредоточены в другом районе. Однако зенитно-артиллерийский

полк из состава корпуса Гудериана обеспечил надежное прикрытие важного

моста, и атаки союзной авиации с тяжелыми для нее потерями были отбиты.

К полудню все три танковые дивизии Гудериана переправились через реку.

Отразив запоздалую контратаку французских войск, Гудериан неожиданно

повернул на запад. К исходу следующего дня немецкие танки прорвали

последнюю оборонительную позицию противника и открыли себе путь на

запад -- к побережью Па-де-Кале.

Ночью на долю Гудериана выпало нелегкое испытание. Гудериан пишет:

"Из штаба танковой группы пришел приказ остановить наступление

и ограничиться тем плацдармом, который заняли войска. Я не мог согласиться

и никогда бы не согласился с подобным приказом, поскольку это означало

утрату внезапности действий и сводило к нулю наш первоначальный успех".

После жаркого спора по телефону Клейст согласился "разрешить продвижение

еще в течение 24 часов с целью расширения захваченного плацдарма".

Из этого осторожного разрешения Гудериан извлек максимум выгоды: танковым

дивизиям была дана полная свобода действий. Прорыв трех дивизий Гудериана

совпал с наступлением двух дивизий Рейнхардта, форсировавших р. Монтерме,

а также двух дивизий Гота, форсировавших реку близ Динана. Сопротивление

французских войск было полностью подавлено, и немцы получили возможность

беспрепятственно продвигаться вперед.

направлению к Па-де-Кале и вышли к р. Уаза. Но тут они снова остановились

Опять по приказу свыше.

Немецкое высшее командование было удивлено той легкостью, с какой

войска преодолели р. Маас, и никак не могло поверить своей удаче.

Оно все еще опасалось мощного контрудара французских войск во фланг.

Гитлер разделял эти опасения и потому наложил запрет на дальнейшее

продвижение, задержав его на два дня, чтобы подтянуть пехотные соединения

и создать фланговый заслон по р. Эна.

После обсуждения вопроса в высших командных инстанциях Гудериан получил

разрешение "продолжать активную разведку". В понятие "активная

разведка" Гудериан вкладывал весьма широкий смысл, что дало ему

всей двухдневной паузы, когда пехотные корпуса 12-й армии начали формировать

фланговый заслон по р. Эна. Затем Гудериан получил разрешение свободно

продвигаться к побережью Па-де-Кале.

На предыдущих этапах было выиграно так много времени и противник был

настолько дезорганизован, что пауза на р. Уаза не повлияла на успех

немцев. Эта пауза лишь со всей очевидностью показала значительную

разницу между быстротой реакции немцев и их противников.

По словам командующего фронтом генерала Жоржа, французы рассчитывали,

что оборудованные на бельгийской границе препятствия задержат выход

немецких войск к р. Маас "по крайней мере на четыре дня".

Начальник штаба фронта генерал Думенк писал: "Полагая, что противник

будет действовать обычными методами, мы считали, что он не попытается

форсировать р. Маас, пока не подтянет достаточное количество артиллерии.

Необходимые для этого пять-шесть дней дали бы нам возможность подтянуть

резервы".

На каждом этапе кампании решающую роль играл фактор времени. Контрудары

французских войск раз за разом срывались из-за того, что французское

верховное командование действовало слишком медленно, не успевая за

развитием событий, в то время как немецкие войска продвигались даже

быстрее, чем планировало их верховное командование.

Французы предполагали, что немцы начнут форсировать р. Маас не раньше

девятого дня наступления. Примерно такие же сроки устанавливало и

немецкое командование, пока не вмешался Гудериан. Когда же планы французов

расстроились, последовало самое худшее. Французские военачальники,

привыкшие к медлительным методам времен первой мировой войны, оказались

морально неспособными справиться с танковым прорывом, и это обстоятельство

парализовало все их действия.

Одним из немногих среди союзников, кто вовремя осознал опасность,

был новый французский премьер-министр Рейна. Еще до войны он призывал

своих соотечественников развивать бронетанковые войска. Хорошо понимая

потерпели поражение". Черчилль на это ответил: "Опыт показывает,

пяти или шести дней они вынуждены были остановиться, чтобы подтянуть

тылы, и тогда представилась возможность для контрнаступления. Так

говорил мне маршал Фош".

На следующий день Черчилль вылетел в Париж, где категорически возражал

против вывода войск союзников из Бельгии. Но Гамелен слишком медлил

с их выводом. Он планировал контрудар, придерживаясь методов 1918

года, то есть намечал использовать большое число пехотных дивизий.

Черчилль слепо верил в успех этого предприятия. К сожалению, Гамелен

продолжал идти по проторенной дорожке, хотя он, как никто другой во

Франции, имел возможность принять решительные меры.

Рейно решил сместить Гамелена и вызвал из Сирии генерала Вейгана.

вышли к Па-де-Кале, отрезав коммуникации союзных армий в Бельгии.

А Вейган оказался еще более старомодным, чем Гамелен, и тоже продолжал

планировать боевые действия по образцу 1918 года, так что надежда

на улучшение положения исчезла.

В общем, союзные руководители делали все или с запозданием, или неверно.

В итоге они так и не смогли предотвратить катастрофу.

Английским экспедиционным силам удалось эвакуироваться из Дюнкерка

только потому, что в это время в ход боевых действий вмешался Гитлер.

Когда немецкие танки захватили север Франции и отрезали английскую

армию от ее баз, Гитлер вдруг остановил продвижение ударной группировки.

Это произошло как раз в тот момент, когда немецкие танки готовы были

ворваться в Дюнкерк -- единственный порт, через который англичане

могли эвакуировать свои войска. В то время главные силы английских

войск находились еще на большом удалении от порта. Однако Гитлер задержал

свои танки на три дня!

Приказ Гитлера фактически сохранил английским солдатам жизнь, когда,

казалось, уже ничто, не могло их спасти. Позволив английским войскам

улизнуть, Гитлер дал им шанс восстановить силы, продолжать войну,

организовать оборону побережья своей страны и не допустить вторжения

противника. Понимая, что возможность эвакуироваться из Дюнкерка была

ничтожной, и не зная причин, обусловивших эту возможность, английский

народ заговорил о "дюнкеркском чуде".

Почему же Гитлер отдал роковой приказ остановить наступление? Даже

для немецких генералов осталось и, возможно, навсегда останется загадкой,

как фюрер пришел к этому решению и каковы были его мотивы. Даже если

бы Гитлер и дал какое-то объяснение, ему вряд ли можно было поверить.

Люди, занимающие высокий пост и совершающие роковую ошибку, редко

говорят об этом правду, а Гитлер был одним из тех, кто не очень-тo

любит правду. Более вероятно даже, что его свидетельство только перепутало

бы все следы. Также весьма вероятно, что он и сам не смог бы дать

правдоподобного объяснения, даже если бы и захотел этого, ибо мотивы

его поступков часто зависели от настроения, а порывы были изменчивы.

После долгих исследований этого критического события историки получили

достаточно данных, чтобы не только восстановить всю цепь событий,

но и вскрыть причинную связь, приведшую к этому роковому решению.

Отрезав линии снабжения левому крылу союзных войск в Бельгии, танковый

армии, которая еще находилась в Бельгии и едва сдерживала натиск пехотных

соединений Бока. Во время продвижения на север справа от Гудериана

действовал танковый корпус Рейнхардта, входивший в состав группы армий

а на следующий день -- к Кале. Они вышли к Гравлину, расположенному

всего лишь в 10 милях от Дюнкерка -- единственного порта, оставшегося

в распоряжении англичан. Танковый корпус Рейнхардта также вышел к

каналу на участке Эр, Сент-Омер, Гравлин. И вот здесь продвижение

танков было остановлено приказом свыше. Командиры танковых соединений

получили приказ остановиться у канала. На многочисленные вопросы и

протесты ответ был один: "Это личный приказ фюрера".

Прежде чем проанализировать это спасительное вмешательство Гитлера,

давайте посмотрим, что происходило в это время у англичан, и проследим

за ходом эвакуации.

отвел свои войска с передовых позиций у Брюсселя. Но прежде чем они

заняли новые позиции на р. Шельда, Гудериан перерезал коммуникации

Гарт "изучает возможность отхода к Дюнкерку, если в этом возникнет

необходимость". И хотя кабинет знал, что в войсках Гарта продовольствия

осталось на четыре дня, а боеприпасов на один бой, все же отправил

Гарту директиву двигаться вглубь Франции в южном направлении, сквозь

боевые порядки прорвавшихся немецких войск.

Эта директива соответствовала плану, разработанному французским главнокомандующим

Гамеленом. Однако в тот же день Гамелен был отстранен и заменен Вейганом.

Новый главнокомандующий немедленно отменил приказ Гамелена, однако

через три дня предложил план, который, по сути дела, ничем не отличался

от плана его предшественника и осуществить который было уже нельзя.

Сам Горт утверждал, что директива кабинета неосуществима, однако попытался

нанести удар в южном направлении от Арраса силами двух пехотных дивизий

и одной бронетанковой бригады. (Всего у Горта было 13 пехотных дивизий.)

танковых и два пехотных батальона. Танки сумели немного продвинуться

вперед, но не были поддержаны пехотой, поскольку она подверглась налетам

пикирующих бомбардировщиков. Французская 1-я армия должна была выделить

для участия в этом контрударе две дивизии, но это оказалось невыполнимо.

Налеты пикирующих бомбардировщиков и быстрый натиск немецких танков

парализовали французов.

Тем не менее примечательно, какой панический страх нагнал этот неудавшийся

контрудар на высшее военное немецкое командование, если оно сразу

же решило остановить наступление своих ударных танковых соединений.

Сам Рундштедт назвал этот момент "критическим": "В течение

некоторого времени мы опасались, что наши танковые дивизии будут отрезаны

раньше, чем подойдут пехотные дивизии

Все это свидетельствует о том, какая важная перемена произошла бы

во всей кампании, если бы англичане нанесли контрудар не двумя танковыми

батальонами, а двумя танковыми дивизиями.

После осечки в Аррасе союзные армии, находившиеся на севере, не делали

никаких дальнейших попыток вырваться из западни. Запоздалое наступление,

предпринятое Вейганом с целью оказания им помощи с юга, фактически

явилось фарсом. Наступление разбилось о заслон из немецких моторизованных

дивизий на р. Сомма. Этот заслон был создан немцами, чтобы пресекать

любые попытки союзников задержать продвижение танковых дивизий на

север. При той медлительности, какая отличала действия войск Вейгана,

его высокопарные приказы имели не больше практического значения, чем

обращение Черчилля к армиям, где он призывал отбросить мысли об обороне

на каких-то рубежах и перехватить инициативу путем "решительных

и стремительных атак".

В то время как в высших кругах продолжали обсуждать нереальные планы,

армии, отрезанные от главных сил союзников, откатывались к побережью

Па-де-Кале. Избежав смертельного удара танковых войск с тыла, они

оказались под усиливающимся фронтальным давлением пехотных соединений

инициативе отошла на 25 миль, в то время как французские войска движутся

на север, чтобы соединиться со своими союзниками". В действительности

же наступление французских войск с юга не дало сколько-нибудь ощутимого

результата, а англичане и не начинали отход. Заявление Вейгана, таким

образом, отражало его смятение.

в район Дюнкерка. Немецкие танковые соединения вышли в этот район

на 48 часов раньше и остановились у канала, находящегося всего в 10

направить Горту телеграмму с одобрением принятого им решения и уполномочил

Горта провести эту операцию. На следующий день Горт получил телеграмму,

предписывавшую ему эвакуировать экспедиционные силы морем.

В этот же день войска Бока прорвали оборону бельгийской армии. У бельгийцев

не оказалось никаких резервов, чтобы ликвидировать этот прорыв. Король

Леопольд через адмирала Кейеса посылал Черчиллю предупреждение за

предупреждением о том, что положение становится безнадежным. После

удара немцев безнадежность положения стала фактом. Большая часть Бельгии

была уже захвачена, а бельгийская армия оказалась прижатой к морю

на узком клочке территории, где к тому же скопилось огромное число

утро был отдан приказ о прекращении огня.

В результате капитуляции Бельгии над английскими экспедиционными силами

нависла опасность того, что они лишатся пути отхода к Дюнкерку. Черчилль

обратился к королю Леопольду с призывом держаться. В личной беседе

с Гортом он назвал этот призыв "просьбой пожертвовать собой ради

нас". Окруженные бельгийцы, хорошо понимая, что английские экспедиционные

силы собираются эвакуироваться, восприняли этот призыв в ином смысле,

чем имел в виду Черчилль. У короля Леопольда не было желания следовать

совету Черчилля "бежать на самолете, пока не поздно".

Отступление англичан к побережью приняло характер отчаянной гонки.

Англичане хотели опередить немцев и погрузиться на корабли раньше,

чем захлопнется западня, поэтому английское командование уже не обращало

никакого внимания на горькие протесты и упреки французов. К счастью,

в Лондоне еще неделю назад предприняли подготовительные меры, хотя

имеющие целью "собрать как можно больше мелких судов и держать

их в готовности направиться к портам и бухтам французского побережья",

чтобы помочь при эвакуации отдельных подразделений английских экспедиционных

сил, которые, возможно, оказались бы отрезанными от главных сил при

попытке прорваться на юг Франции, как предусматривалось планом боевых

действий. Адмиралтейство быстро выполнило это указание. Днем раньше,

войск. Эта операция получила кодовое наименование "Динамо".

В распоряжении Рамсея находились паромы, дрифтеры и другие суда. Было

отдано распоряжение взять на учет все суда водоизмещением более 1000

т, базирующиеся на стоянках в районе между Гарвичем и Веймутом.

С каждым днем обстановка ухудшалась, и скоро адмиралтейству стало

ясно, что Дюнкерк будет единственным возможным пунктом эвакуации.

а также до того, как кабинет разрешил эвакуировать войска, был отдан

приказ начать операцию "Динамо".

Поначалу полагали, что спасти удастся лишь часть английских экспедиционных

сил. Адмиралтейство в своем распоряжении Рамсею настоятельно рекомендовало

в течение двух дней эвакуировать 45 тыс. человек, поскольку в дальнейшем

эвакуировано лишь 25 тыс. человек. К счастью, возможность эвакуации

сохранялась значительно дольше, чем предполагалось.

В течение первых пяти дней эвакуация шла медленно из-за нехватки небольших

лодок для перевозки личного состава с берега на транспорты. Рамсей

с самого начала предвидел необходимость в таких лодках, но его требование

не было вовремя удовлетворено. Теперь же адмиралтейство прилагало

все силы к тому, чтобы увеличить количество лодок и обеспечить управление

ими. Для этой цели, помимо военных моряков, привлекались добровольцы

из гражданского населения: рыбаки, спасатели, яхтсмены -- все,

кто имел навыки в управлении лодками. Рамсей писал, что очень хорошо

показала себя команда парома "Мэсси Шоу" из лондонской пожарной

Поначалу на побережье царило большое смятение из-за неорганизованности

личного состава, ожидавшего посадки на суда. В то время это был в

основном личный состав базы. По мнению Рамсея, смятение усиливалось

"тем, что форму армейских офицеров невозможно было отличить от

формы рядового солдата, но, как только появились морские офицеры,

порядок был наведен... Позже, когда на побережье прибыли войска боевых

соединений, эти трудности исчезли".

по счастливому стечению обстоятельств выход из жизненно важной бухты

Дюнкерка не был блокирован тонущими судами". Сохранение этого

выхода было самым важным делом, поскольку большая часть войск грузилась

на корабли именно в этой бухте и меньше одной трети -- непосредственно

с берега.

отказаться от эвакуации в дневное время. Истребители английских военно-воздушных

сил, базировавшиеся на аэродромах в южной Англии, делали все возможное,

чтобы не подпустить немецкую авиацию. Однако, уступая противнику численно

и действуя с отдаленных баз, англичане не могли обеспечить эвакуирующимся

войскам надлежащего авиационного прикрытия. Частые бомбардировки изматывали

войска, которые томились в ожидании погрузки на транспорты. Значительные

потери англичане понесли на море: 6 эсминцев, 8 транспортов с личным

составом и более 200 мелких лодок из 860 английских и союзных судов

всех размеров, привлеченных для, эвакуации. К счастью для англичан,

немцы не попытались использовать подводные лодки или торпедные катера.

Эвакуации, кроме того, благоприятствовала исключительно хорошая погода.

экспедиционных войск (за исключением попавших в окружение при отходе)

уже прибыли в район Дюнкерка. Англичане усилили оборону района порта.

Немцы постепенно сжимали кольцо окружения, но возможность уничтожения

английских экспедиционных сил они уже упустили.

Высшие французские военачальники в Бельгии, продолжая цепляться за

невыполнимый план Вейгана, никак не могли решиться отступать к морю

и сделать это возможно быстрее вместе с англичанами. В результате

Правда, перед этим они в течение трех дней оказывали мужественное

сопротивление, что позволило эвакуироваться другим частям французской

армии и англичанам.

английских экспедиционных сил. Эвакуация была завершена. В Англию

благополучно переправилось 224 тыс. человек. Потери в результате гибели

судов при переходе морем составили около 2 тыс. человек. Помимо личного

состава английских войск было эвакуировано 95 тыс. союзных войск,

трудности, англичане предприняли попытку эвакуировать оставшиеся французские

войска, и, таким образом, было спасено еще 26 тыс. человек. К сожалению,

несколько тысяч французских солдат, действовавших в арьергарде, пришлось

оставить.

в общей сложности 338 тыс. человек из состава английских войск и войск

союзников. По сравнению с тем, что предполагалось раньше, это был

удивительный итог, в достижении которого величайшая заслуга принадлежала

военно-морским силам.

В то же время совершенно очевидно, что было бы невозможно сохранить

английские экспедиционные силы "для будущих сражений", если

продвижение танковых войск Клейста под Дюнкерком.

В то время участок протяженностью 20 миль по берегу р. Аа между Гравлином

и Сент-Омером прикрывался всего одним английским батальоном, а участок

протяженностью 60 миль вдоль канала -- чуть большими силами. Многие

мосты еще не были взорваны и даже не подготовлены к этому. Таким образом,

несколькими плацдармами за каналом. Сам же канал, как писал Горт в

своем донесении, "был единственной противотанковой преградой на

этом участке". Если бы не приказ Гитлера остановить продвижение

танковых соединений, немцы форсировали бы канал, и ничто уже не смогло

бы их удержать и помешать закрепиться на путях отхода английских экспедиционных

сил к Дюнкерку.

Известно, что Гитлер с самого начала прорыва во Франции находился

в исключительно взвинченном и нервном состоянии. Необычная легкость,

с какой осуществлялось наступление, и отсутствие сопротивления его

армиям заставляли фюрера нервничать: все шло слишком хорошо, чтобы

казаться правдоподобным. Интересны в этом отношении записи в дневнике,

как французская оборона на р. Маас была столь драматически прорвана,

Гальдер заметил: "Безрадостный день. Фюрер ужасно нервничает.

Он боится своего собственного успеха, не хочет ничем рисковать и охотнее

всего задержал бы наше дальнейшее продвижение".

В этот день войска Гудериана, стремительно продвигавшиеся к морю,

были неожиданно остановлены. На следующий день Гальдер записал: "Дорог

каждый час. В штаб-квартире фюрера придерживаются другого мнения.

Фюрер, непонятно почему, озабочен южным флангом. Он беснуется и кричит,

что можно погубить всю операцию..." И только поздним вечером,

когда Гальдер сумел убедить Гитлера в том, что следовавшие за танками

пехотные соединения вышли к р. Эна и прикрыли фланг танковых соединений,

Два дня спустя танки вышли к побережью, перерезав коммуникации союзных

армий, находившихся в. Бельгии. Казалось, этот блестящий успех на

время заглушил сомнения Гитлера. Однако они вновь охватили фюрера,

когда танковые соединения двинулись на север, и особенно после контрудара

англичан из Арраса. Гитлер высоко ценил немецкие танковые соединения

и теперь, когда они направлялись к районам, занятым английскими войсками,

опасался за исход наступления, поскольку считал англичан весьма серьезным

противником. В тоже время Гитлера беспокоили и возможные действия

французов на юге.

Рундштедта. Этот генерал был весьма осторожным стратегом, умея принять

в расчет все неблагоприятные факторы и старался избежать ошибок, вытекающих

из оптимистических суждений. Он часто удачно корректировал замыслы

Гитлера своими хладнокровными, обоснованными расчетами. Однако на

этот раз беседа Гитлера с Рундштедтом не сыграла положительной роли.

Оцепив создавшуюся обстановку, Рундштедт пришел к заключению, что

вследствие долгого и быстрого продвижения мощь танковых соединений

несколько ослабла, кроме того, вполне вероятны атаки противника с

севера или юга, и особенно с юга.

Предыдущим вечером Рундштедт получил от главнокомандующего сухопутными

силами Браухича приказ о том, что завершение окружения на севере должно

быть осуществлено войсками Бока. Вполне естественно, что Рундштедт

теперь думал о следующем этапе на юге.

Кроме того, штаб Рундштедта все еще находился у Шарлевиля, за р. Эна,

в центре оперативного построения немецкого фронта, обращенного на

юг. Это побуждало Рундштедта сосредоточивать внимание на том, что

происходило перед ним, и уделять меньше внимания тому, что происходило

на самом правом фланге, где победа, казалось, была гарантирована.

Дюнкерк почти совсем не занимал его.

Гитлер полностью согласился с мнением Рундштедта и вновь указал на

будущих операций.

В полдень по возвращении в штаб-квартиру фюрер вызвал к себе главнокомандующего

сухопутными войсками. Это была весьма неприятная беседа. Она закончилась

тем, что Гитлер отдал вполне определенный приказ -- остановить

продвижение танковых соединений. В этот вечер Гальдер с горечью отметил

в своем дневнике: "Подвижное левое крыло, перед которым нет противника,

по настойчивому требованию фюрера остановлено! В указанном районе

судьбу окруженных армий должна решить наша авиация".

Был ли этот приказ подсказан Гитлеру Рундштедтом? Если бы Гитлер считал,

что он отдал приказ под влиянием Рундштедта, то непременно упомянул

бы об этом в числе других оправданий, когда англичанам удалось улизнуть.

Ведь Гитлеру была свойственна склонность обвинять других в собственных

ошибках. Однако в данном случае фюрер нигде не обмолвился о каком-либо

влиянии Рундштедта.

Кажется более вероятным, что Гитлер отправился в штаб Рундштедта,

надеясь найти основания для собственных сомнений и изменений в плане,

к которым он хотел склонить Браухича и Гальдера. Если считать, что

такое решение было кем-то Гитлеру подсказано, то можно только предположить,

что инициатива исходила от Кейтеля и Йодля. Особое значение приобретает

в этом свете мнение генерала Варлимонта, который в то время был в

близком контакте с Йодлем. Узнав от кого-то о готовящемся приказе

остановить продвижение танковых соединений, Варлимонт отправился прямо

к Йодлю. "Йодль был сильно раздражен моим вопросом и подтвердил,

что такой приказ отдал. Он сам придерживался той же точки зрения,

что и Гитлер. Йодль подчеркивал, что личный опыт Гитлера, Кейтеля

и его собственный, накопленный во Фландрии во время первой мировой

войны, без всякого сомнения, подтверждает, что танки не могут действовать

в болотах Фландрии или могут, но с большими потерями. Поскольку же

мощь танковых корпусов была уже ослаблена и предстояло решать задачи

второго этапа наступления во Франции, подобные потери допускать нельзя".

Варлимонт отмечает, что, если бы инициатива исходила от Рундштедта,

он узнал бы об этом, а Йодль наверняка не упустил бы возможности назвать

фельдмаршала фон Рундштедта одним из тех, кто выдвинул это предложение

или по крайней мере поддержал проект этого приказа, поскольку это

смягчило бы критику в его собственный адрес: ведь Рундштедт пользовался.

Варлимонт пишет: "В то время передо мной открылась еще одна причина:

Геринг убедил Гитлера в том, что авиация завершит окружение, лишив

англичан возможности эвакуироваться по морю. Геринг, как всегда, преувеличивал

возможности своего детища".

Это утверждение Варлимонта обретает смысл, если его связать с уже

процитированным предложением из дневниковых записей Гальдера от 24

мая. Кроме того, по словам Гудериана, приказ ему передал Клейст, сказав

при этом: "Дюнкерк оставлен люфтваффе. Если захват Кале вызовет

трудности, эта крепость также будет оставлена люфтваффе". Далее

Гудериан заметил: "Думаю, именно тщеславие Геринга привело к тому,

что Гитлер принял это роковое решение".

в полной мере или не столь энергично, как могла бы быть. По мнению

некоторых руководителей военно-воздушных сил, и здесь виновником был

Все это заставило высшие круги подозревать, что за военными мотивами

Гитлера скрывался некий политический мотив. Блюментрит писал, насколько

удивил всех Гитлер своими высказываниями во время посещения штаба

Рундштедта: "Гитлер был в прекрасном расположении духа и признал,

что ход кампании -- это решительное чудо, а также высказал

мнение о том, что война будет закончена через шесть недель. После

этого он намеревался заключить разумный мир с Францией, а это открыло

бы путь к заключению соглашения с Англией. Гитлер удивил нас и тем,

что с восхищением начал говорить о Британcкой империи, о необходимости

ее существования и о цивилизации, которую Англия принесла миру. Затем,

пожав плечами, Гитлер заметил, что империя создавалась подчас жестокими

средствами, но лес рубят -- щепки летят. Гитлер сравнивал Британскую

империю с католической церковью, говорил, что они в равной степени

важны для поддержания стабильности в мире. Фюрер заявил, что от Англии

хочет лишь признания позиций Германии на континенте. Возвращение утерянных

Германией колоний желательно, но это не самое важное, и даже можно

поддержать Англию, если она будет где-то еще вовлечена в конфликт.

Гитлер заметил, что колонии -- прежде всего дело престижа, ибо

их нельзя удержать во время войны, и что лишь немногие немцы пожелали

бы обосноваться в тропиках. В заключение фюрер сказал, что его цель

Договориться с Англией о мире на такой основе, какую будет допускать

ее престиж".

В своих воспоминаниях Блюментрит не раз возвращается к этому разговору.

По его мнению, "остановка была вызвана не только военными соображениями,

но являлась компонентом политической интриги и преследовала цель --

облегчить достижение мира. Если бы английские экспедиционные силы

в Дюнкерке были захвачены, англичане могли бы считать, что их честь

запятнана и они должны смыть это пятно. Дав же им возможность улизнуть,

Гитлер рассчитывал, что англичане пойдут на примирение с ним".

Эта мысль приобретает еще большее значение, поскольку она высказана

генералом, критически относившимся к Гитлеру. Рассказ Варлимонта о

том, что говорил Гитлер во время событий в Дюнкерке, совпадает со

многими воспоминаниями фюрера в книге "Майн кампф". Характерно,

что Гитлер испытывал смешанное чувство любви и ненависти по отношению

к англичанам. Об этой его тенденции в разговорах об Англии упоминается

также в дневниках Чиано и Гальдера.

Более вероятно, что его решение было обусловлено несколькими факторами.

нанесения следующего удара, постоянные опасения попасть в ловушку

в болотах Фландрии и заявления Геринга о люфтваффе. Также вполне вероятно,

что с военными соображениями переплетались какие-то политические цели,

тем более что Гитлер был склонен к политической стратегии и для него

были характерны самые неожиданные повороты мысли.

Ширина нового фронта обороны французских войск, проходившего по рекам

Сомма и Эна, была больше, чем раньше, а численность войск значительно

сократилась. На первом этапе кампании французы потеряли 30 дивизий

и лишились помощи союзных войск (лишь две английские дивизии оставались

во Франции и еще две не полностью обученные дивизии готовились к отправке).

Всего для обороны на новых позициях Вейган собрал 49 дивизий, а 17

дивизий оставил на линии Мажино. За то короткое время, которое было

в распоряжении Вейгана, нельзя было сделать большего: нехватка сил

мешала создать глубоко эшелонированную оборону. Поскольку большинство

механизированных дивизий было разгромлено или сильно измотано, ощущался

недостаток в мобильных резервах.

Немцы же доукомплектовали свои 10 танковых дивизий личным составом

и танками, а 130 пехотных дивизий остались почти нетронутыми. Перед

началом нового наступления они произвели перегруппировку сил: на участок,

проходивший по р. Эна (между реками Уаза и Маас), были переброшены

две свежие армии (2-я и 9-я). Гудериан был назначен командующим танковой

грудной в составе двух танковых корпусов. В распоряжении Клейста оставалось

два танковых корпуса. Они должны были нанести удар с плацдармов на

р. Сомма в направлении на Амьен и Перонн и замкнуть кольцо окружения

в нижнем течении р. Уаза. Остальные танковые соединения под командованием

Гота должны были наступать на участке между Амьеном и морем.

и морем. В течение первых двух дней сопротивление было упорным, но

уже не встретили серьезного сопротивления. Однако решающий маневр

немецкое командование намечало не здесь, и поэтому наступление было

приостановлено. Благодаря этому большей части английских войск под

командованием генерала Брука удалось эвакуироваться в Англию уже после

капитуляции французов.

в конце концов прорвало оборону французских войск, а левое, двигавшееся

от Перонна, было задержано упорным сопротивлением севернее Компьеня.

Тогда немецкое верховное командование приняло решение перебросить

танковую группу Клейста на поддержку прорыва, который был осуществлен

в Шампани.

было быстро сломлено. Как только пехота форсировала реку, танки Гудериана

Клейста форсировали р. Марна у Шато-Тьерри. Продвижение шло быстрыми

темпами по плато Лангр к Безапсопу и швейцарской границе. Все французские

войска, находившиеся на линии Мажино, оказались отрезанными от остальных

Правительство, среди членов которого не было единогласия, долго колебалось

Рейно направил президенту Рузвельту просьбу о помощи. Он писал: "Мы

будем сражаться перед стенами Парижа, мы будем сражаться за ними,

мы укроемся в одной из наших провинций и, если нас выгонят, отправимся

в Северную Африку..."

Муссолини отдать различные колониальные территории, но он отказался

принять их в надежде получить от Гитлера больше. Однако наступление

итальянских войск началось только через десять дней и было легко задержано

слабыми французскими силами.

руководителей. На следующий день Вейган в своем докладе правительству

заявил, что война проиграна, обвинил в поражении Англию, а затем сказал:

"Я вынужден заявить, что необходимо прекратить военные действия".

Без сомнения, он был прав в оценке военного положения, ибо французская

армия распалась, практически прекратив сопротивление, и неорганизованным

потоком откатывалась на юг. Правительство никак не могло решиться,

что предпринять: капитулировать или попытаться продолжать военные

действия из Северной Африки. Оно переехало в Бордо и дало Вейгану

указание попытаться организовать сопротивление на р. Луара.

высших военных руководителей настаивал на перемирии. Черчилль предпринял

попытку предупредить такое решение, предложив продолжать сопротивление

из Северной Африки и заключить, франко-английский союз. Однако его

предложение вызвало лишь раздражение во французских кругах. Большинством

приняло решение о капитуляции. Рейно подал в отставку. Маршал Петэн

сформировал новое правительство, и ночью 16 числа Гитлеру была направлена

просьба о перемирии.

в Компьеньском лесу в том же железнодорожном вагоне, в котором немецкие

парламентеры подписали перемирие в 1918 году. Пока шли переговоры,

была достигнута договоренность о заключении аналогичного перемирия

В день смены правительства в Великобритании 10 мая 1940 г. на-чалось германское наступление на Западном фронте. В обход фран-цузской оборонительной «линии Мажино» немецкие дивизии вторг-лись на территорию Бельгии, Голландии и Люксембурга и перешли в наступление на Францию. При примерном равенстве сил успех немцам обеспечило тактически грамотное распределение дивизий, массированное применение танковых соединений на направлении главного удара и неожиданный для противника прорыв фронта.

В отличие от кампании 1914 г., немецкое наступление разво-рачивалось не на Париж, а к морю. 20 мая немецкие войска вышли к побережью Па-де-Кале и повернули в тыл англо-французским войскам, окружив 28 дивизий союзников . Лишь неожиданная оста-новка немецкого наступления сделала возможной эвакуацию союз-ных войск из портового города Дюнкерка на Британские острова («чудо Дюнкерка»). Были спасены 338 тыс. человек , но потери во-оружения были огромны.

Вскоре гитлеровцы направили свои силы на Париж. С юга французским войскам пришлось отра-жать атаки итальянской армии (10 июня 1940 г. Ита-лия объявила войну Франции), а на севере и северо-востоке оказывать сопротивление частям вермахта.

14 июня немецкие войска без боя вошли в Париж, правительство бежало в Бордо, премьер-министра Поля Рейно сменил герой Первой мировой войны маршал Петэн , незамедлительно начавший перего-воры о перемирии. 22 июня 1940 г. в знаменитом штабном вагоне в Компьене было подписано пере-мирие между Германией и Францией.

Новое французское правительство согласилось на немецкую оккупацию большей части страны, демо-билизацию почти всей армии и передачу Германии и Италии французского военно-морского флота и военной авиации. Местом пребывания правительства Петэна стал небольшой южно-французский городок Виши, поэтому его режим, взявший курс на сотрудничество с оккупантами (коллаборационизм), получил назва-ние «режим Виши».

Французский генерал Шарль де Голль, оказавшийся в Англии, осудил действия правительства Петэна и призвал французов к про-должению сопротивления гитлеровской Германии.

К времени захвата Франции ненавистные Гитлеру версальские решения были аннулированы, и фюрер оказался в зените собственной славы. Материал с сайта

Успех немцев во Франции был основан не на превосходстве в численности войск и вооружении, а на умелом распределении не-мецких дивизий, когда они появлялись в численном большинстве в слабой точке фронта союзников. Массированное и хорошо скоор-динированное применение немецких танковых соединений обеспе-чило прорыв фронта, и этот успех затем последовательно развивался. Неудача союзников прежде всего оказалась стратегической — фран-цузские войска были в полном замешательстве, их генералы потеряли контроль над коммуникациями и передвижениями целых армий. Ни один солдат в подобной ситуации не может сражаться успешно.