Паллас Петр Симон. Биография. Родился петр симон паллас Петр симон паллас краткая биография

Петер Симон (Пётр-Симон) Палла́с (22 сентября 1741, г. Берлин – 8 сентября 1811, там же) - академик, выдающийся естествоиспытатель и крупнейший исследователь Сибири XVIII.

Возглавлял экспедицию Академии наук 1768–1774 в восточные регионы России. На территории Иркутской области Паллас работал в 1772–1773. Он составил описания и ее притоков, большое внимание уделил Байкалу. Дав характеристику рельефа вокруг озера, выдвинул предположение, что образовался в результате сильного землетрясения. Паллас описал охоту на тюленей на , впервые дал краткие сведения о глубоководной рыбе голомянке, выдвинул гипотезу о том, что омуль мигрировал в Байкал по Енисею и Ангаре из Ледовитого океана и увеличил свою популяцию благодаря отсутствию хищников в озере. По распоряжению Палласа в 1773 была впервые составлена гидрогр. карта . Паллас обратил внимание на частые землетрясения в Байкальском регионе, оценил наличие благоприятных сельскохозяйственных возможностей в долинах рек, отметил наличие слюды и др. полезных ископаемых в Прибайкалье. Паллас составил довольно точную карту Сибири от Енисея до Амура.

Сочинения

1. Путешествия по разным провинциям Российского государства. СПб., 1773–1788. Ч. 1–5.

Литература

1. Муравьев В. Б. Дорогами российских провинций: Путешествия Петра-Симона . М., 1977;
2. Научное наследие П. С. Палласа. Письма. 1768–1771. СПб., 1993;
3. Бояркин В. М . История физико-географического изучения территории Иркутской области. Иркутск, 1984.

Иркутск. Историко-краеведческий словарь. - 2011.

Биография

Петер Симон (Пётр-Симон) Палла́с (22 сентября 1741 - 8 сентября 1811) - знаменитый немецкий и русский учёный-энциклопедист, естествоиспытатель, географ и путешественник XVIII-XIX веков. Прославился научными экспедициями по территории России во второй половине XVIII века, внёс существенный вклад в мировую и российскую науку - биологию, географию, геологию, филологию и этнографию. «Паллас, Петр Симон, - один из наиболее выдающихся естествоиспытателей всех стран и времён …» - так начинается статья об учёном в Русском биографическом словаре Половцова

Родился в Берлине в семье врача Симона Палласа (1694-1770), Профессора анатомии и главного хирурга Берлинской медико-хирургической коллегии (сейчас - клиника Шарите). Отец его был родом из Восточной Пруссии; мать - Сусанна Лиенард - происходила из старинной протестантской семьи эмигрантов французского города Мец. У Палласа были старшие брат и сестра. Это было время царствования просвещённого монарха Фридриха II, реорганизовавшего Прусскую академию наук.

Отец Петера Симона хотел, чтобы сын пошёл по его стопам, но тот увлёкся естествознанием. Обучаясь у частных преподавателей, уже в 13 лет он знал в совершенстве английский, французский, латинский и греческий языки и начал посещать лекции в Берлинской медико-хирургической коллегии, где изучал анатомию, физиологию, акушерство, хирургию и наряду с ними ботанику и зоологию.

Продолжил учёбу в Университете Галле (1758-1759) и Гёттингенском университете (1759-1760), закончив курсы по педагогике, философии, горному делу, зоологии, ботанике (по системе Карла Линнея), сельскому хозяйству, математике и физике. В 1760 году перебрался в Лейденский университет, где в 19 лет защитил докторскую диссертацию по медицине о кишечных глистах человека и некоторых животных («О вредителях, живущих внутри организмов»). Затем приводил в порядок естественно-исторические коллекции в Лейдене и посетил Англию с целью изучения ботанических и зоологических коллекций; в 1762 году вернулся в Берлин. В следующем году по разрешению родителей отправился в Голландию, чтобы найти себе подходящую работу, но ему этого, несмотря на усиленные научные занятия, не удалось.

В Голландии, в 1766 году, были опубликованы его первые научные работы - «Elenchus zoophytorum» (Гаага, 1766) и «Miscellanea zoologica» (Гаага, 1766). Обе работы были посвящены анатомии и систематике низших животных и включали описание нескольких новых для того времени видов. Паллас внёс существенные изменения в линнеевскую классификацию червей. Паллас отказался также от «лестницы существ» (идея которой восходит ещё к Аристотелю, но особенно была распространена среди натуралистов в XVIII веке), высказывал идеи исторического развития органического мира и предложил графически располагать последовательные связи основных таксономических групп организмов в виде родословного древа с ветвями. Благодаря этим работам, выявившим наблюдательность и проницательность Палласа, он быстро стал известен среди европейских биологов. Его новую систему классификации животных похвалил Жорж Кювье. Впоследствии, с утверждением идеи эволюции в биологии, схема Палласа стала основой систематики. За свои работы учёный был избран в 1764 году членом Лондонского королевского общества и академии в Риме.

В эти годы Паллас мечтал совершить путешествия в Южную Африку и Южную и Юго-Восточную Азию, но по настоянию отца не осуществил эти планы; в 1766 году он снова вернулся в Берлин, где начал работать над «Spicilegia zoologica» (Берлин, 1767-1804, в 2 томах).

22 декабря 1766 года Петербургская Императорская академия наук избрала Палласа своим действительным членом и профессором натуральной истории. Сначала Паллас отказался, но в апреле 1767 года согласился - и 23 апреля 1767 года избрание его членом академии было подтверждено. 30 июля 1767 года в возрасте 26 лет - уже имея докторскую степень, профессорское звание и признание в Европе - Паллас вместе с семьёй (молодой женой и малолетней дочерью) прибыл в Россию для работы в качестве адъюнкта Петербургской Академии наук и Коллегии асессора. От Академии ему был положен оклад в размере 800 рублей в год, что по тем временам было высоким жалованием.

Екатерина II активно интересовалась устройством и богатствами своей империи, и идея комплексного исследования страны с целью узнать её геологические, минералогические, животные и растительные ресурсы, а также выявить исторические, социально-экономические и этнографические особенности отдельных её регионов возникла у императрицы после завершения собственного путешествия по Волге от Твери до Симбирска в 1767 году (о такой экспедиции мечтал ещё Ломоносов). Вскоре по её распоряжению была начата организация новых экспедиций - нескольких «астрономических» и «физических» отрядов. В задачу шести астрономических отрядов входило вычисление солнечного Параллакса при прохождении Венеры через диск Солнца в июле 1769 года (тем самым предоставлялась возможность более точно определить расстояние между Землёй и Солнцем). Первоначально задумывалось, что Паллас будет участвовать в астрономической экспедиции на Камчатку, но позже планы были изменены.

Физическая экспедиция состояла из пяти небольших отрядов - трёх в Оренбургскую губернию и двух в Астраханскую. Подготовка к экспедиции заняла год: только в июне 1768 года Паллас со своим отрядом выехал из Санкт-Петербурга, в пути его сопровождала семья. Паллас руководил основным отрядом (1-м отрядом Оренбургской экспедиции) с 21 июня 1768 года по 30 июня 1774 года; в состав отряда также входили капитан Н. П. Рычков, гимназисты (двое из которых сами стали позже академиками) Н. П. Соколов, В. Ф. Зуев и Антон Вальтер, рисовальщик Николай Дмитриев и чучельник Павел Шумский. Отряд побывал в центральных губерниях, районах Поволжья, Прикаспийской низменности, Урала, Западной Сибири, Алтая, Байкала и Забайкалья. Другие отряды возглавляли академики профессор И. П. Фальк, И. Г. Георги, И. И. Лепёхин (в Оренбургскую губернию), С. Г. Гмелин (погиб во время Пугачёвского восстания в Астраханской губернии) и И. А. Гильденштедт (в Астраханскую губернию).

В целом естественнонаучные экспедиции екатерининского периода охватили обширную территорию России - от Баренцева моря на севере и до Чёрного (Северный Кавказ и Крым) и Каспийского (до границ с Персией) морей на юге и от Балтийского моря (Рига) на западе до Забайкалья (до границ с Китаем) на востоке.

Научные результаты палласовской экспедиции превзошли все ожидания. Был собран уникальный материал. Собранные во время путешествий географические, геологические, ботанические, зоологические, этнографические и другие материалы впоследствии были обработаны Палласом.

В 1772 году в районе Красноярска Палласу показали 680-килограммовую железно-каменную глыбу, которая по распоряжению путешественника была отправлена в Петербург и сейчас украшает Метеоритный отдел Минералогического музея имени академика А. Е. Ферсмана Академии наук. Этот крупнейший в России Сидеролит (железно-каменный метеорит, или Палласит) называется «Красноярск», или иногда «палласово железо».

Путешествие имело и громадное практическое значение. Оно дало сведения об уникальных природных богатствах Восточной Сибири и Алтая, которые до этого почти не были известны. Паллас рассказывал также о нуждах проживавших там народов. Для современной науки непреходящую ценность имеет тот факт, что Паллас описывал области России, её поля, степи, леса, реки, озёра и горы, когда они практически ещё не испытали «преобразующего» воздействия человека и были обильно населены видами животных, многие из которых исчезли уже через несколько десятилетий (например, дикая лошадь тарпан).

Результаты научного подвига Палласа и его помощников были обобщены им в многочисленных произведениях, опубликованных на латинском, немецком и русском языках в Петербурге и позднее переведённых на английский - в Эдинбурге и в Лондоне и на французский - в Париже:

Эти труды были высоко оценены современниками Палласа и стали источником ценнейшей и детальнейшей информации о ресурсах Российской империи того времени для просвещённых людей России и других стран.

В 1777 году Паллас был назначен членом топографического отдела Российской империи, в 1782 - коллегии советником, в 1786 - Историографом Адмиралтейств-коллегии. Он продолжает заниматься исследованиями в различных областях.

В последние годы жизни, среди прочего, Паллас занимался подготовкой фундаментального трёхтомного труда по фауне России «Zoographia rosso-asiatica» («Российско-азиатская зоология»), в котором были представлены более 900 видов позвоночных, включая 151 вид млекопитающих, из них около 50 новых видов. По обширности материала и тщательности, разносторонности описания животных ему долго не было равных. Вплоть до начала XX века книга оставалась главным источником знаний о фауне России. Первый том был готов уже в 1806 году, но печать и выпуск в свет затянулись на четверть века из-за художника Гейслера, который, уехав в Германию, заложил изготовленные им таблицы рисунков к этому сочинению. В январе 1810 года Паллас обратился в Академию наук с просьбой о бессрочном отпуске в Берлин, где он мог бы лучше следить за изготовлением рисунков для своей книги. В марте отпуск с сохранением жалования был разрешён, и в июне, проследовав через Броды и Бреславль, Паллас прибыл в Берлин. Здесь он в почёте и уважении прожил лишь один год и, так и не увидев свой главный труд изданным, скончался за две недели до семидесятилетия, 8 сентября 1811 года.

Именем Палласа на русском или других языках названо множество видов животных и растений.

Литература

1. Архипова Н. Пётр Симон Паллас - учёный и путешественник // Наука Урала. - . - № 29-30 (Декабрь). - С. 13, 15.
2. Ефремов Ю. К. П. С. Паллас // Отечественные физико-географы и путешественники. - М., 1959. - С. 132-145.
3. Куприянов А. Н. Арабески ботаники. - Кемерово: Кузбасс, 2003. - 256 с
4. Маракуев В. Н. Пётр Симон Паллас, его жизнь, учёные труды и путешествия. - М.: Тип. А. А. Торлецкого и К°, 1877. - IV, 214 с.
5. Муравьёв В. Б. Дорогами российских провинций: путешествия Петра-Симона Палласа. - М.: Мысль, 1977. - 94 с.
6. Райков Б. Е. Русские биологи-эволюционисты до Дарвина: материалы к истории эволюционной идеи в России. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. - Т. 1. - 472 с.
7. Соколов В. Е., Парнес Я. А. Пётр Симон Паллас - основатель отечественной зоологии (к 175-летию издания «Zoographia Rosso-Asiatica») // Вопросы истории естествознания и техники. - 1987. - № 2. - С. 118-127.
8. Сытин А. К. Пётр Симон Паллас - ботаник. - М.: KMK Sci. Press Ltd., 1997. - 338 с. *Wendeland F. Peter Simon Pallas (1741-1811). Materialen einer Biographie. Teil 1-2. // Veröffentlichungen der Historischen Komission zu Berlin. - Berlin, New York: Walter de Greuter, 1992. - Band 80/II. - 1176 S. («Материалы одной биографии».)

Примечания

Ссылки

1. Биографический очерк на сайте Free-Time!
2. Именем географа Палласа: о структуре Палласа в Черном море
3. Петер Симон, Пьер Симон, Пётр Семёнович Паллас (к 260-летию со дня рождения великого исследователя России) // краткая справка и описание выставки 2001 года на сайте
4. Статья

(1741-1811)

Петр Симон Паллас (в России его называли Петром Семеновичем) родился 22 сентября 1741 г. в Берлине в семье немецкого профессора-хирурга. Мать мальчика была француженка. Учась до 13 лет у домашних учителей, Паллас хорошо овладел языками (латынью и современными европейскими), что в дальнейшем очень облегчило его научную деятельность, особенно при составлении словарей и при выработке научной терминологии.

В 1761-1762 гг. Паллас изучал коллекции у натуралистов Англии, а также экскурсировал по ее берегам, собирая морских животных.

22-летний молодой человек был настолько признанным авторитетом, что его уже тогда избрали своим членом академии Лондона и Рима. В 1766 г. Паллас опубликовал зоологический труд «Исследование зоофитов», который знаменовал собой целый переворот в систематике: кораллы и губки, только что переведенные зоологами из растительного мира в животный, были детально классифицированы Палласом. Тогда же он начал разрабатывать родословное древо животных, выступив, таким образом, как предтеча эволюционистов.

Вернувшись в 1767 г. в Берлин, Паллас опубликовал еще ряд монографий и сборников по зоологии. Но именно в это время его ждал крутой поворот, в результате которого ученый на целых 42 года оказался в России, в стране, буквально ставшей ему вторым отечеством.

В 1767 г. Палласа рекомендовали Екатерине II как блестящего ученого, способного выполнить задуманные в России разносторонние исследования ее природы и хозяйства. 26-летний ученый приехал в Петербург и в роли профессора «истории натуральной», а затем ординарного академика с жалованьем 800 руб. в год принялся за изучение новой для него страны. Среди служебных обязанностей ему было записано «изобретать нечто новое в своей науке», обучать учеников и «умножать достойными вещами» академический «натуральный кабинет».

Палласу было поручено возглавить первый отряд так называемых Оренбургских физических экспедиций. В экспедиции приняли участие молодые географы, выросшие в дальнейшем в крупных ученых. В их числе были , Н. П. Рычков, Георги и др. Одни из них (например, Лепехин) совершали под руководством Палласа самостоятельные маршруты; другие (Георги) сопутствовали ему на отдельных этапах путешествия. Но были спутники, проделавшие с Палласом и весь путь (студенты Зуев и химик Никита Соколов, чучельник Шумский, рисовальщик Дмитриев и др.). Русские спутники оказали колоссальную помощь только начинавшему изучать русский язык Палласу, участвуя в сборе коллекций, совершая дополнительные экскурсии в стороны, ведя расспросную работу, организуя перевозки и бытовое устройство. Неразлучной спутницей, вынесшей эту тяжелую экспедицию, была и молодая жена Палласа (он женился в 1767 г.).

Инструкция, данная Палласу Академией, могла бы показаться непосильной для современной большой комплексной экспедиции. Палласу поручалось «исследовать свойства вод, почв, способы обработки земли, состояние земледелия, распространенные болезни людей и животных и изыскать средства к их лечению и предупреждению, исследовать пчеловодство, шелководство, скотоводство, особенно овцеводство». Далее в числе объектов изучения были перечислены минеральные богатства и воды, искусства, ремесла, промыслы, растения, животные, «форма и внутренность гор», географические, метеорологические и астрономические наблюдения и определения, нравы, обычаи, предания, памятники и «разные древности». И все же этот огромный объем работы был действительно в значительной части выполнен Палласом за шесть лет путешествий.

Экспедиция, участие в которой ученый считал за большое счастье, началась в июне 1768 г. и продолжалась шесть лет. Все это время Паллас неустанно работал, ведя подробнейшие дневники, собирая обильные коллекции по геологии, биологии и этнографии. Это требовало непрерывного напряжения сил, вечной спешки, изнурительных дальних переездов по бездорожью. Постоянные лишения, простуды, частые недоедания подрывали здоровье ученого.

Зимние периоды Паллас тратил на редактирование дневников, которые незамедлительно отправлял в Петербург для печати, чем обеспечил начало публикации своих отчетов (с 1771 г.) еще до возвращения из экспедиции.

В 1768 г. он доехал до Симбирска, в 1769 г. посетил Жигули, Южный Урал (район Орска), Прикаспийскую низменность и оз. Индер, доезжал до Гурьева, после чего вернулся в Уфу. 1770 год Паллас провел на Урале, изучая его многочисленные рудники, и побывал в Богословске, на горе Благодать, в Нижнем Тагиле, Екатеринбурге, Троицке, Тюмени, Тобольске и зимовал в Челябинске. Выполнив заданную программу, Паллас сам обратился в Академию за разрешением продлить экспедицию на районы Сибири. Получив это разрешение, Паллас в 1771 г. проехал через Курган, Ишим и Тару в Омск и Семипалатинск. На основании расспросных данных Паллас осветил вопрос о колебании уровня озер Зауралья и Западной Сибири и связанные с этим изменения в урожайности лугов, в рыбном и соляных промыслах. Паллас осмотрел Колыванские серебряные «рудокопни» на Рудном Алтае, посетил Томск, Барнаул, Минусинскую котловину и зимовал в Красноярске.

В 1772 г. он, миновав Иркутск и Байкал (изучение озера Паллас поручил присоединившемуся к нему Георги), проехал в Забайкалье, добрался до Читы и Кяхты. В это время Никита Соколов ездил по его заданию до Аргунского острога. На обратном пути Паллас продолжил работу Георги по описи Байкала, в результате чего было описано почти все озеро. Вернувшись в Красноярск, в том же 1772 г. Паллас совершил поездку в Западный Саян и Минусинскую котловину.

Возвращение из экспедиции заняло полтора года. На обратном пути через Томск, Тару, Ялуторовск, Челябинск, Сарапуль (с заездом в Казань), Яицкий Городок [Уральск], Астрахань, Царицын [Волгоград], оз. Эльтон и Саратов, перезимовав в Царицыне, ученый совершил экскурсии вниз по Волге на Ахтубу, к горе Б. Богдо и к соленому озеру Баскунчак. Миновав Тамбов и Москву, в июле 1774 г. тридцатитрехлетний Паллас закончил свое беспримерное путешествие, вернувшись в Петербург седым и больным человеком. Желудочные заболевания и воспаление глаз преследовали его далее всю жизнь.

Однако даже утрату здоровья он считал вознагражденной полученными впечатлениями и говорил:

«...Самое блаженство видеть в знатной части света натуру в самом ее бытии, где человек весьма мало от нее отшибся, и ей учиться, служило мне за утраченную при том юность и здоровье изряднейшим награждением, которого от меня никакая зависть не отымет».

Пятитомный труд Палласа «Путешествие по разным провинциям», изданный сначала на немецком языке в 1771-1776 гг., представлял собой первое всестороннее и капитальное описание огромной страны, почти неизвестной в то время в научном отношении. Немудрено, что этот труд в короткое время перевели не только на русский (1773-1788), но и на английский и на французский языки с примечаниями видных ученых, например .

Паллас провел огромную работу по редактированию и изданию трудов целого ряда исследователей. В 1776-1781 гг. он опубликовал «Исторические известия о монгольском народе», сообщив в них наряду с историческими множество этнографических сведений о калмыках, бурятах и – по расспросным данным – о Тибете. В материалы о калмыках Паллас включил, помимо своих наблюдений, также и данные погибшего на Кавказе географа Гмелина.

По возвращении из экспедиции Паллас был окружен почетом, сделан историографом Адмиралтейства и преподавателем августейших внуков – будущего императора Александра I и его брата Константина.

«Кабинет достопамятностей природы», собранный Палласом, был приобретен для Эрмитажа в 1786 г.

Дважды (в 1776 и 1779 гг.) в ответ на просьбы Академии наук Паллас выступал со смелыми проектами новых экспедиций по северу и востоку Сибири (его привлекали Енисей и Лена, Колыма и Камчатка, Курильские и Алеутские острова). Паллас пропагандировал несметность природных богатств Сибири, спорил с предрассудком, что «северный климат не благоприятен для образования драгоценных камней». Тем не менее, ни одна из этих экспедиций не осуществилась.

Жизнь Палласа в столице была связана с его участием в решении ряда государственных вопросов, с приемами множества иностранных гостей. Екатерина II привлекла Палласа к составлению словаря «всех языков и наречий».

23 июня 1777 г. ученый выступил с речью в Академии наук и тепло говорил о равнинах России как об отечестве могущественного народа, как о «питомнике героев» и «лучшем убежище наук и искусств», об «арене чудесной деятельности огромного творческого духа Петра Великого».

Развивая уже упомянутую теорию образования гор, он подметил приуроченность гранитов и облекающих их древних «первичных» сланцев, лишенных окаменелостей, к осевым зонам гор. Паллас нашел, что к периферии («на боках масс предшествующих гор») они перекрыты породами «вторичной» формации – известняками и глинами, а также, что эти породы снизу вверх по разрезу залегают все более полого и содержат все больше окаменелостей. Паллас отметил и приуроченность к известнякам крутых оврагов и пещер со сталактитами.

Наконец, на периферии горных стран он констатировал наличие осадочных пород «третичной» формации (впоследствии в Предуралье их возраст оказался пермским).

Подобное строение Паллас объяснял определенной последовательностью древних вулканических процессов и осадконакопления и делал смелый вывод о том, что вся территория России была некогда морским дном, над морем же поднимались лишь острова «первичных гранитов». Хотя Паллас и сам считал причиной наклонения пластов и поднятия гор вулканизм, он упрекал в односторонности итальянских натуралистов, которые, «видя постоянно перед глазами огнедышащие вулканы, все приписывали внутреннему огню». Подметив, что часто «самые высокие горы состоят из гранита», Паллас при этом сделал поразительно глубокий вывод, что гранит «составляет основание континентов» и что «в нем нет окаменелостей, следовательно, он предшествовал органической жизни».

В 1777 г. по поручению Академии наук Паллас исполнил и в 1781 г. издал важное историко-географическое исследование «О российских открытиях на морях между Азиею и Америкою». В том же 1777 г. Паллас издал большую монографию о грызунах, затем еще ряд сочинений о различных млекопитающих и насекомых. Паллас описывал животных не только как систематик, но освещал и их связи со средой, выступая, таким образом, как один из зачинателей экологии.

В «Мемуаре о разновидностях животных» (1780) Паллас перешел на антиэволюционную точку зрения в вопросе об изменчивости видов, объявив их разнообразие и родство влиянием «творческой силы». Но в этом же «Мемуаре» ученый предвосхищает ряд современных взглядов на искусственную гибридизацию, говоря «о непостоянстве некоторых пород домашних животных».

С 1781 г. Паллас, получив в свое распоряжение гербарии своих предшественников, работал над «Флорой России». Первые два тома «Флоры» (1784-1788) были в официальном порядке разосланы по губерниям России. Также разослано было по стране и написанное Палласом по поручению правительства «Постановление о лесоразведении», состоящее из 66 пунктов. В течение 1781-1806 гг. Паллас создал монументальную сводку по насекомым (главным образом по жукам). В 1781 г. Паллас основал журнал «Новые северные примечания» публикуя в нем множество материалов о природе России и плаваниях в Русскую Америку.

При всей почетности положения столичная жизнь не могла не тяготить прирожденного исследователя и путешественника. Он выхлопотал себе разрешение отправиться за свой счет в новую экспедицию, на этот раз по югу России. 1 февраля 1793 г. Паллас выехал с семьей из Петербурга через Москву и Саратов в Астрахань. Досадный случай – падение в ледяную воду при переправе через Клязьму – привел к дальнейшему ухудшению его здоровья. В Прикаспии Паллас посетил ряд озер и возвышенностей, затем поднялся вверх по Куме к Ставрополю, осмотрел источники Минераловодской группы и через Новочеркасск проехал в Симферополь.

Ранней весной 1794 г. ученый начал изучение Крыма. Осенью Паллас через Херсон, Полтаву и Москву вернулся в Петербург и представил Екатерине II описание Крыма вместе с прошением разрешить ему переселиться туда на жительство. Вместе с разрешением Паллас получил от императрицы дом в Симферополе, две деревни с участками земли в Айтодорской и Судакской долинах и 10 тысяч рублей на устройство в Крыму училищ садоводства и виноделия. При этом за ним было сохранено и академическое жалованье.

Паллас с увлечением отдался исследованию природы Крыма и пропаганде его сельскохозяйственного освоения. Он исходил самые неприступные места Крымских гор, развел сады и виноградники в Судакской и Козской долинах, написал ряд статей по агротехнике южных культур в условиях Крыма.

Дом Палласа в Симферополе был местом паломничества всех почетных гостей города, хотя Паллас жил скромно и тяготился внешним блеском своей славы. Очевидцы описывают его, уже близкого к глубокой старости, но еще свежего и бодрого. Воспоминания о своих путешествиях приносили ему, по его словам, более удовольствия, нежели самая слава его.

Паллас и в Крыму продолжал обработку сделанных им ранее наблюдений. В 1799-1801 гг. он издал описание своего второго путешествия, заключающее в себе, в частности, и капитальное описание Крыма. Работы Палласа о Крыме – вершина его достижений как географа-натуралиста. А страницы с характеристиками геологического строения Крыма, как пишет А. В. Хабаков, «сделали бы честь полевым записям геолога даже и в наше время».

Любопытны соображения Палласа по поводу границы Европы с Азией. Стремясь отыскать для этой в сущности условной культурноисторической границы более подходящий природный рубеж, Паллас оспаривал проведение этой границы по Дону и предлагал перенести ее на Общий Сырт и Ергени.

Главной же целью своей жизни Паллас считал создание «Российско-Азиатской зоографии». Над ней он упорнее всего трудился в Крыму, и с опубликованием именно этой книги ему более всего не везло: ее издание было завершено лишь в 1841 г., то есть через 30 лет после его смерти.

В предисловии к этому труду Паллас не без горечи писал: «Наконец является в свет Зоография, так долго лежавшая в бумагах, собранная в течение 30 лет. Она содержит в себе одну восьмую часть животных всего обитаемого мира».

В отличие от «худосочных» систематических сводок по фаунам, содержащих «сухие скелеты имен и синонимов», Паллас ставил целью создать фаунистическую сводку, «полную, богатую и так составленную, что она может быть пригодна для освещения всей зоологии». В этом же предисловии Паллас подчеркнул, что именно зоология оставалась всю жизнь главной его страстью: «...И хотя любовь к растениям и произведениям подземной природы, а также положение и нравы народов и сельское хозяйство меня постоянно развлекали, однако я с молодых лет особенно интересовался зоологией предпочтительно пред остальными частями физиографии». В действительности же «Зоография» содержит столь обильные материалы по экологии, расселению и экономическому значению животных, что она могла бы именоваться и «Зоогеографией».

Незадолго до кончины в жизни Палласа произошел еще один, для многих неожиданный поворот. Недовольный участившимися земельными тяжбами с соседями, жалуясь на малярию, а также стремясь повидать старшего брата и надеясь ускорить издание своей «Зоографии», Паллас распродал за бесценок свои крымские имения и «с высочайшего соизволения» переехал в Берлин, где не был более 42 лет. Официальной мотивировкой отъезда было: «Для приведения в порядок дел своих...»

Натуралисты Германии с почетом встретили семидесятилетнего старца как признанного патриарха естествознания. Паллас окунулся в научные новости, мечтал о поездке по природоведческим музеям Франции и Италии. Но расстроенное здоровье давало себя знать. Сознавая приближение смерти, Паллас провел большую работу по приведению в порядок рукописей, по раздаче друзьям оставшихся коллекций. 8 сентября 1811 г. его не стало.

Заслуги Палласа уже при его жизни получили всемирное признание. Он был избран, помимо уже упомянутых, членом научных обществ: Берлинского, Венского, Богемского, Монпельерского, Патриотического шведского, Гессен-Гамбургского, Утрехтского, Лундского, Петербургского вольного экономического, а также Парижского национального института и академий Стокгольмской, Неаполитанской, Геттингенской и Копенгагенской. В России он имел чин действительного статского советника.

В честь Палласа названы многие растения и животные, в том числе род растений Pallasia (название дано самим Линнеем, глубоко ценившим заслуги Палласа), крымская сосна Pinus Pallasiana и др.

Особый тип железо-каменных метеоритов назван палласитами по имени метеорита «Палласово железо», который ученый привез в Петербург из Сибири в 1772 г.

У берегов Новой Гвинеи есть риф Палласа. В 1947 г. в честь Палласа был назван действующий вулкан на острове Кетой в Курильской гряде. В Берлине имя Палласа носит одна из улиц.

П. С. Паллас – натуралист и путешественник-энциклопедист, прославивший свое имя крупными вкладами в географию, зоологию, ботанику, палеонтологию, минералогию, геологию, этнографию, историю и языкознание. Паллас исследовал обширные пространства Поволжья, Прикаспия, Башкирии, Урала, Сибири, Предкавказья и Крыма. Во многих отношениях это было настоящим открытием необъятных территорий России для науки.

Географические заслуги Палласа огромны не только по линии инвентаризации колоссального количества фактов, но и по умению их систематизировать и объяснять. Паллас был пионером и в расшифровке орогидрографии больших частей Урала, Алтая, Саян и Крыма, и в суждении об их геологическом строении, и в научном описании минеральных богатств, а также флоры и фауны России. Он собрал множество сведений и о ее горной промышленности, сельском и лесном хозяйстве, этнографии, языках и истории.

Н. А. Северцов подчеркивал, что Паллас, изучая «связи всех трех царств природы», установил «прочные воззрения на значение метеорологических, почвенных и климатических влияний... Нет отрасли естественных наук, в которой Паллас не проложил бы нового пути, не оставил бы гениального образца для последовавших за ним исследователей... Он подал пример неслыханной до него точности в научной обработке собранных им материалов. По своей многосторонности Паллас напоминает энциклопедических ученых древности и средних веков; по точности и положительности – это ученый современный, а не XVIII века».

Высказанная Палласом в 1777 г. теория о происхождении гор ознаменовала собою целый этап в развитии науки о Земле. Подобно Соссюру, наметившему первые закономерности в строении недр Альп, Паллас, которого называли русским Соссюром, сумел уловить первые признаки закономерного (зонального) строения в таких сложных горных системах, как Урал и горы южной Сибири, и сделал из этих наблюдений общетеоретические выводы. Важно, что, еще и не умея преодолеть мировоззрение катастрофистов, Паллас стремился отразить и расшифровать всю сложность и многообразие причин геологических процессов. Он писал: «Чтобы отыскать разумные причины изменений на нашей Земле, надо соединить много новых гипотез, а не брать одну какую-нибудь, как это делают прочие авторы теории Земли». Паллас говорил и о «потопах» и о вулканических извержениях, и о «катастрофических провалах дна», как об одной из причин понижений уровня океана, и делал вывод: «Очевидно, природа употребляет весьма разнообразные способы для образования и передвижения гор и для произведения других явлений, изменивших поверхность Земли». Идеи Палласа имели, по признанию Кювье, большое влияние на развитие общих геологических представлений даже таких признанных родоначальников геологии, как Вернер и Соссюр.

Однако, приписывая Палласу закладку «начала всей новейшей геологии», допускал явное преувеличение и демонстрировал свое незнакомство с идеями . А. В. Хабаков подчеркивает, что рассуждение Палласа о всемирных переворотах и катастрофах было «внешне эффектной, но мало продуманной и фальшивой концепцией, шагом назад, но сравнению, например, со взглядами Ломоносова «о нечувствительных течением времени переменах» границ суши и моря». Кстати, в более поздних сочинениях Паллас не опирается на свою катастрофистскую гипотезу и, описывая природу Крыма в 1794 г., говорит о горных поднятиях как о «явлениях, которые невозможно объяснить».

По словам В. В. Белоусова, «имя Палласа стоит первым в истории наших региональных геологических исследований... Почти век книги Палласа лежали на столах геологов в качестве справочников, и, перелистывая эти толстые томы, всегда можно было найти в них какое-нибудь новое, не замеченное раньше указание на присутствие там или здесь ценного минерала, и подобные сухие и краткие сообщения позже не раз были причиной крупных геологических открытий... Геологи шутят, что исторический очерк исследований в любом геологическом отчете должен начинаться словами: «Еще Паллас...»

Паллас, словно предвидя это, вел подробнейшие записи, не пренебрегая любыми мелочами, и объяснял это так: «Многие вещи, которые могут теперь показаться незначительными, со временем у наших потомков могут приобрести большое значение».

Сравнение Палласом пластов Земли с книгой древней хроники, по которой можно читать ее историю, стало теперь принадлежностью любого учебника по геологии и физической географии. Паллас дальнозорко предсказывал, что эти архивы природы, «предшествовавшие азбуке и самым отдаленным преданиям, мы только начали читать, но материал, заключающийся в них, не исчерпается еще в несколько столетий после нас».

Внимание, которое Паллас уделял изучению связей между явлениями, приводило его ко многим важным физико-географическим выводам. Об этом Н. А. Северцов писал: «...Климатология и физическая география не существовали до Палласа. Он более всех своих современников занимался ими и был в этом отношении достойным предшественником ... Паллас первый стал наблюдать периодические явления в жизни животных. Он составил в 1769 году для членов экспедиции план этих наблюдений...» Согласно этому плану надлежало регистрировать ход температуры, вскрытие рек, сроки прилета птиц, цветения растений, пробуждения животных от спячки и пр. Это рисует Палласа и как одного из первых в России организаторов фенологических наблюдений.

Паллас описал сотни видов животных, высказал много интересных мыслей об их связях со средой и наметил их ареалы, что позволяет говорить о нем как об одном из основоположников зоогеографии. Основополагающим вкладом Палласа в палеонтологию явились его исследования ископаемых остатков мамонта, буйвола и волосатого носорога сначала по музейным коллекциям, а потом и по собственным сборам. Паллас пытался объяснить нахождение костей слонов вперемешку «с морскими раковинами и костями морских рыб», а также нахождение в мерзлоте на реке Вилюе трупа волосатого носорога с уцелевшей шерстью. Ученый еще не мог допустить, что носороги и слоны жили так далеко на севере, и привлекал для объяснения их заноса с юга внезапное катастрофическое вторжение океана. И все же ценна была сама попытка палеогеографического истолкования находок ископаемых остатков.

В 1793 г. Паллас описал отпечатки листьев из третичных отложений Камчатки – это были первые сведения об ископаемых растениях с территории России. Известность Палласа как ботаника связана с начатой им капитальной «Флорой России». Это был первый опыт создания обзора русской флоры.

Паллас доказал, что уровень Каспия лежит ниже уровня Мирового океана, но что прежде Каспий доходил до Общего Сырта и Ергеней. Установив родство рыб и моллюсков Каспия и Черного моря, Паллас создал гипотезу о существовании в прошлом единого Понто-Арало-Каспийского бассейна и его разъединении при прорыве вод через Босфорский пролив.

В ранних трудах Паллас выступал как предтеча эволюционистов, отстаивая изменчивость организмов, и даже рисовал родословное древо развития животных, но позднее перешел на метафизические позиции отрицания изменчивости видов. В понимании же природы как целого эволюционное и стихийно-материалистическое мировоззрение было свойственно Палласу до конца его жизни.

Современников поражала трудоспособность Палласа. Он опубликовал 170 работ, среди них десятки капитальных исследований. Его ум был словно создан для сбора и упорядочения хаоса несметных фактов и для сведения их в четкие системы классификаций. В Палласе сочетались острая наблюдательность, феноменальная память, великая дисциплинированность мысли, что обеспечивало своевременную фиксацию всего наблюдаемого, и высочайшая научная честность. За достоверность регистрируемых Палласом фактов, за приводимые им данные измерений, описания форм и т. п. можно ручаться. «Сколь ревностно я в моей науке справедливость наблюдаю (да может быть к моему нещастию и слишком), столь во всем оном описании моего путешествия я не выступал из нее ни наималейше: ибо по своему понятию взять вещь за другую и уважить больше, нежели какова она есть в самом деле, где прибавить, а где утаить, я щитал за наказания достойной проступок против ученого свету, наипаче между натуралистами...».

Сделанные ученым описания множества местностей, урочищ, населенных пунктов, черт хозяйства и быта никогда не потеряют ценности именно в силу своей подробности и достоверности: это – эталоны для измерения перемен, происшедших в природе и людях за последующие эпохи.

Список литературы

1. Ефремов Ю. К. Петр Симон Паллас / Ю. К. Ефремов, // Отечественные физико-географы и путешественники. – Москва: Государственное учебно-педагогическое изд-во мин-ва просвещения РСФСР, 1959. – С. 132-145.

Паллас Петр Симон (22 сентября 1741 – 8 сентября 1811) . 70 лет Знаменитый немецкий и русский ученый-энциклопедист, естествоиспытатель, географ и путешественник, академик Петербургской Императорской Академии наук. Родился в Берлине 22 сентября 1741 года в семье немецкого врача Симона Палласа, профессора анатомии и главного хирурга Берлинской медико-хирургической коллегии (сейчас – клиника Шарите). Уже в 13 лет он знал в совершенстве английский, французский, латинский и греческий языки и начал посещать лекции в Берлинской медико-хирургической коллегии, где изучал анатомию, физиологию, акушерство, хирургию и наряду с ними ботанику и зоологию. 2 декабря 1766 года Петербургская Императорская Академия наук избрала Палласа своим действительным членом и профессором натуральной истории. Сначала Паллас отказался, но в апреле 1767 года согласился, и 23 апреля 1767 года избрание его членом академии было подтверждено. В этом же 1767 году он был рекомендован императрице Екатерине II как блестящий ученый и приглашен в Санкт-Петербург для выполнения комплексного исследования природы и перспектив хозяйства России. 30 июля 1767 года в возрасте 26 лет – уже имея докторскую степень, профессорское звание и признание в Европе, – Паллас вместе с семьей (молодой женой и малолетней дочерью) прибыл в Россию для работы в качестве адъюнкта Петербургской Академии наук и коллегии асессора.

В составе академических экспедиций (название свое они получили, поскольку организованы были Академией наук) обследовал Западную и Восточную Сибирь, Заволжье и ряд других районов. Много путешествовал по Крыму, написал шесть трудов, посвященных географическому расположению и природным богатствам края, его геологической характеристике, древностям, этнографии, экономике. Среди них: «Краткое физическое и топографическое описание Таврической области», «Перечень дикорастущих растений Крыма» и другие.

По материалам экспедиций им было составлено «Описание растений Российского государства с их изображениями» , в котором имеется множество сведений о лекарственных растениях.

Вернувшись в 1794 в Санкт-Петербург, Паллас представил Екатерине II «Краткое физическое и топографическое описание Таврической области» (1795) и попросил разрешения поселиться в Крыму, желая завершить свои научные труды. Императрица Екатерина II пожаловала ему две деревни с участками земли в Айтодорской и Судакской долинах, дом в Симферополе и 10 тыс. руб. на устройство в Крыму училищ садоводства и виноделия, а также сохранила за ним академическое жалованье. В августе 1795 Паллас переселился в Крым, исследовал его природу, занимался разведением садов и виноградников в Судакской и Козской долинах, закончил и опубликовал двухтомное издание своего путешествия по Югу России в 1793-1794.

Намереваясь принять в наследство завещанный ему старшим братом отчий дом, Паллас в январе 1810 года обратился в Академию наук с просьбой о бессрочном отпуске в Берлин, где он также мог бы лучше следить за изготовлением рисунков для своей книги «Флора России» . В марте отпуск с сохранением жалования был разрешён, и в июне Паллас прибыл в Берлин. Здесь он в почете и уважении прожил лишь один год и, так и не увидев свой главный труд изданным, скончался за две недели до семидесятилетия, 8 сентября 1811 года.

«Нет отрасли естественных наук, в которой Паллас не проложил бы новый путь, не оставил бы гениального образца для последователей… По своей многосторонности Паллас напоминает энциклопедических ученых древности и средних веков, по точности – это учёный современный, а не XVIII века» (Академик А.Н. Северцов).

А вот в личной жизни Паллас не был счастлив...
Несмотря на «необыкновенную скромность и отсутствие приверженности к блеску» (по словам современников), он был женат трижды.
В 1767 году в 26 лет он вступил в фактический брак с женой немецкого генерала, которая имела дочь, ушла от мужа и сопровождала Палласа в его экспедиции по Европейской России и Уралу. Спустя 16 лет супруги обвенчались; их совместной дочери Альбертине на тот момент было 9 лет. Но, к сожалению, через три дня после венчания супруга Палласа скончалась.

Второй женой Палласа стала Мария Елизавета Глан, которая родила ему троих детей, умерших в младенчестве. Ее дальнейшая судьба неизвестна.

Третий брак с Каролиной Польман (Катариной Ивановной Польман), которая была намного моложе Палласа, не имела от него детей, сопровождала его вместе с дочерью от первого брака Альбертиной в южных путешествиях 1793-1794 годов и поселилась с ним в Крыму, был также неудачным: молодая жена принесла Палласу много горя и не пожелала вернуться с ним в Берлин в 1810 году. Вместе с Палласом в Германию уехали его дочь Альбертина, овдовевшая к тому времени, и ее сын Володя.

ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС

Кавказские Минеральные Воды, источник Нарзан стали объектами исследования еще одного всемирно известного ученого естествоиспытателя XVIII века – Петра Симона Палласа. Сделанные им открытия и эмпирические наблюдения в немалой степени способствовали развитию зоологии, ботаники, истории, геологии, минералогии, палеонтологии, географии, этнографии, языкознания. Имя П. С. Палласа стоит в одном ряду с именами таких деятелей российской науки и культуры XVIII в., как М. В. Ломоносов и Л. Эйлер.

Крупнейший ученый и путешественник второй половины XVIII в. Петр Симон Паллас положил начало планомерному научному изучению природы нашей страны.

Петр Симон Паллас родился в Берлине 22 сентября 1741 г. Его отец был военным хирургом, профессором Берлинской медико-хирургической коллегии. Мать – француженка Сусанна Лиенард – родом из старинной французской протестантской семьи из города Мец. Ее семья в связи с известными историческими событиями была вынуждена покинуть Францию и осесть в Германии. У родителей Палласа было трое детей: двое мальчиков и девочка. С малых лет детям прививали любовь к литературе, языкам, они получили прекрасное образование. В подростковом возрасте дети свободно владели греческим, французским, английским и латинским языками.

В 1754 г. Петр Симон по настоянию отца поступил в Берлинскую медико-хирургическую коллегию. Здесь он изучал анатомию, физиологию, акушерство, хирургию и ботанику. В коллегии будущий ученый получил основы знаний по зоологии, палеонтологии, этнологии, метеорологии, этнографии. Завершив обучение в Берлине, Паллас в 1758–1759 гг. в г. Галле изучал педагогику, философию, горное дело, зоологию. Особое внимание он уделял ботанике: обучение проходил по системе выдающегося шведского естествоиспытателя и натуралиста Карла Линнея, который получил мировую известность благодаря созданной им систематике растительного и животного мира. К моменту обучения Палласа в Галле К. Линней опубликовал свое знаменитое произведение «Система природы», в котором была представлена его система классификации растительного и животного мира. Эта система Линнея завершила огромный труд ботаников и зоологов первой половины XVIII в. Ученый разделил все растения на 24 класса. В основу такого разделения он положил число, величину и расположение тычинок и пестиков цветка, а также признаки одно-двудомного или многодомного растения. Всех животных ученый разделил на 6 классов: млекопитающие, птицы, амфибии, рыбы, черви и насекомые. По всей видимости именно этот курс знаменитого ученого окончательно определил основное увлечение П. С. Палласа – ботанику. В г. Галле он также прослушал курс математики и физики.

В 1759 г. Паллас переехал в Геттинген, который был расположен в Нижней Саксонии (до 1945 г. – провинция Ганновер) и поступил в университет, где расширил свои познания в области естественных и математических наук. Сам университет был основан в 1737 г., и уже со второй половины XVIII в. он стал центром рационалистического направления философии, а к концу века примкнул к неогуманизму. Это высшее учебное заведение прославили такие известные ученые, как Гаусс, Дальмон, братья Гримм. С момента открытия университета при нем был основан и ботанический сад. где все свое свободное время проводил Паллас.

В конце 60-х гг. XVIII в. Паллас вернулся на родину.

А уже в 1761 г. он уехал в Англию, чтобы увидеть ее города и кабинеты редкостей, посетить знаменитые ботанические сады в Челси и Кью с их богатыми зоологическими коллекциями.

Еще в своих ранних работах Паллас высказывал ряд новых идей. Им был напечатан первый для того времени перечень животнорастений («Elenchus Zoophytorum»), где он указывал на связь между животными и растительными царствами. Речь шла о таксономических группах растений и животных в виде родословного древа с ветвями. Позднее, в 1766 г., он выпустил «Mischbanea Zoologica» с описанием многочисленных животных форм, а в 1767–1780 гг. – «Specibegia (Zooiogica)», где было обращено внимание на географию распространения животных.

В 20-летнем возрасте П. С. Палласа избрали академиком в Риме и Лондоне.

Судьба связала Палласа с Россией в 1767 г. В 1765 г. умер великий русский ученый М. В. Ломоносов. Главой Академии наук Екатериной II был назначен «умный и просвященный» Владимир Орлов. 23 мая 1769 г. по прогнозам многих известных астрономов и ученых ожидалось уникальное явление – прохождение Венеры по диску Солнца. Для наблюдения за этим примечательным событием во многих странах Европы снаряжались специальные экспедиции. Желая участия России в такой экспедиции, Орлов по рекомендации профессора из Лейпцига Х. Людвига направил приглашение Палласу. В своем письме ученому Орлов писал, что он 22 апреля 1767 г. избран академиком и профессором натуральной истории Петербургской Академии наук.

30 июля 1767 г. Петр Симон Паллас прибыл в Санкт-Петербург. Вскоре он принял участие в подготовке научной экспедиции, о которой мечтал еще сам великий Ломоносов.

В 1768 г. Академия наук сформировала пять экспедиций для комплексного изучения Поволжья, Кавказа, Урала и Сибири. Они получили свои названия по основным базам: три – Оренбургские и две – Астраханские. Руководителями оренбургских отрядов были назначены молодые ученые Петр Симон Паллас, Иван Иванович Лепехин и Иоганн Петер Фальк. Отряд Палласа в Оренбургской экспедиции считался основным и он являлся по существу ее общим руководителем. Вторым отрядом командовал И. И. Лепехин, который к моменту начала экспедиции окончил гимназию и университет при Петербургской Академии наук, был учеником С. П. Крашенинникова, а в 1762–1767 гг. занимался в Страсбургском университете.

Иван Иванович Лепехин (1740–1802) – выдающийся русский путешественник и натуралист, член Петербургской Академии наук с 1771 г. Он также член и непременный первый секретарь Российской Академии наук с 1783 по 1802 г. В 1773 г. совершил экспедицию в Прибалтику и Белоруссию. Его перу принадлежит работа «Дневные записки путешествия… по разным провинциям Российского государства». Лепехин высказал мысль о взаимной связи между климатом, растительностью, животным миром и природными зонами земного шара. Научные выводы Лепехина касались вопросов изменений свойств растений и животных под влиянием внешней среды.

Во главе третьего отряда Академии наук был поставлен Иоганн Петер Фальк (1727–1774), шведский врач и естествоиспытатель. Образование Фальк получил в Упсальском университете: изучал ботанику под руководством К. Линнея. По его рекомендации уехал в Россию и начал работать в Петербургской Академии наук. Основной целью экспедиции Фалька 1769–1773 гг. было изучение флоры и растительности Астраханского и Оренбургского краев, Западной Сибири, Южного Урала и Казани. В ходе экспедиции ученый собрал материалы по истории татарского и калмыцкого народов.

Маршруты Оренбургской экспедиции охватывали Поволжье от Симбирска до Царицына и Гурьева, «восточные берега Каспийского моря», «степи по ту и по сю сторону Яика», Уральские горы и Исетскую провинцию, реки Иртыш и Тобол, а также всю территорию между Уфой и Чусовой и горы между городами Екатеринбургом и Соликамском.

Экспедиция И. И. Лепехина держала путь на Волгу, Урал, север Европейской России. Она покинула Петербург 8 июля 1768 г., а экспедиция Фалька в Астраханский и Оренбургские края отбыла 2 сентября этого же года.

13 марта 1768 г. был утвержден план экспедиции П. С. Палласа в Оренбургский край и Сибирь. Небольшой отряд, в который входили также студенты Василий Зуев, Никита Соколов 21 июня выехал из Петербурга. Экспедиция направилась в Поволжье, а оттуда на Уфу. Двигаясь по этому маршруту, члены отряда посетили города Симбирск, Ставрополь (Поволжье), Самару, Сызрань, Оренбург, Яицкий городок, Гурьев. В отчетах Академии наук от 30 октября 1769 г. говорится: «Зачитаны рапорт П. С. Палласа от 21 сентября, присланный из Яицкого городка, с сообщением, что на гористом берегу Индфского соленого озера им обнаружена цинковая руда…» Перезимовали в Уфе. Поздняя холодная весна, сильный паводок, размытые дороги, разлившиеся реки не позволили Палласу продолжить намеченный путь на Екатеринбург и он вынужден был изменить первоначальный маршрут и направиться через Уральские горы в Исетскую провинцию (этот отрезок первоначально входил в маршрут отряда И. И. Лепехина).

8 июня 1770 г. отряд Петра Симона Палласа прибыл в Челябинскую крепость – в центр Исетской провинции. Исследования в этом регионе продлились до 16 апреля 1771 г. Уже подъезжая к Челябинску ученый побывал на Катаве и Юрюзани, где посетил Твердышенские железоделательные заводы, обнаружил и описал обширные пещеры на Симе и Юрюзани. Сравнивая западный и восточные склоны Уральских гор, Паллас писал: «На западной стороне сыскиваемые руды, редко хорошие металлы в себе содержащие, находятся между слоями; напротив того, на восточной горе богатой рудами стороне, составляющей подол Урала, примечают руду в гнездах и продолжающихся жилах, а глинистые горы исполнены смывками и почти повсюду с лучшими смешаны металлами».

Паллас отметил особую плодородность местности: минеральное сырье, запасы осинового пуха – как возможность замены хлопка. После посещения Чебаркульской крепости и Кукушевского рудника, Санарского и Каслинского заводов экспедиция направилась на Средний Урал – в Екатеринбург, на Сысертские и Полевские заводы, Березовские золотые рудники, Тагильские заводы. Паллас впоследствии, описывая способы извлечения золота из горной породы, отметил, что рудник был выстроен по всем правилам горного искусства.

Ученый обращал внимание не только на природные богатства, заводы и рудники. Значительный интерес у него вызывали народы, населяющие территорию Урала. В своих воспоминаниях о путешествии 1767-1774 гг. П. С. Паллас описывал татарские могильники, устройство башкирских жилищ, положение крестьян и работных людей, охотников, казаков, рудокопов и т. д. Он не забывал и о своей любимой ботанике: им перечислены многие растения и животные с использованием не только латинских названий, но и местных русских наименований.

После Тагила отряд Палласа направился в г. Карпинск, где были осмотрены Богословский и Петропавловский заводы, посетил города Североуральск и Кумбу. Возвращаясь обратно в Челябинск, Петр Симон Паллас сделал открытие: 22 июня 1770 г. в районе г. Верхотурье, на горе Качканар, он обнаружил железную руду – разработка этого месторождения началась в середине XIX в. Уже в августе 1770 г. экспедиция вернулась в Челябинск. В протоколах Академии наук от 24 июня 1770 г. записано: «Зачитан рапорт П. С. Палласа из Челябинска с описанием личных мест на Урале, богатых рудами. Рапорт с описанием соленых озер и различных рудников близ Челябинска зачитан 18 октября».

1 августа 1770 г. отряд посетил Каменный завод и вновь отправился через горную часть к Челябинску. Во второй раз посетив Южный Урал, экспедиция направилась в Сибирь. Паллас побывал в северо-западной части Байкала, указав на особенность, связанную с глубиной озера, и на Ангаре. В результате преодоления очень трудного, сложного маршрута в Забайкалье экспедиция П. С. Палласа достигла истока реки Амур. Ученый писал: «Во всю мою Сибирскую дорогу, считая от Уральских гор, кои меж Европой и Азией почитать можно, даже до Байкала столь нового и интересного из зверей и трав не собрал, как (кроме) на пограничных местах к Монголии и на северной стороне Байкала окруженной».

Экспедиция завершилась 30 июля 1774 г., когда она вернулась в Петербург. Участники Оренбургской экспедиции прошли 27264 версты, из которых 6000 верст проделали В. Зуев и Н. Соколов.

Результатом 6-летней экспедиции были обширные коллекции, послужившие основанием для музея Академии наук и трехтомное сочинение «Reise durch verschiedene Provinzen des Russischen Reich». Первую и вторую книги перевел на русский язык Федор Томский – корреспондент Академии наук и Королевского Прусского немецкого собрания, член учрежденного при Московском императорском университете Российского собрания, третий том переведен Василием Зуевым. Описание путешествия П. С. Палласа стало выходить в свет прежде, чем завершилась экспедиция. К переводу на русский язык прилагались иллюстрации с досок, использованных в издании на немецком языке. На досках был дополнительно выгравирован русский текст. В третьей книге иллюстрации с добавлением русского текста встречаются только в более поздних оттисках – на бумаге с водяными знаками 1802 г. Этот труд дал превосходное научное описание природы и народностей Российской Империи XVIII в. Во время экспедиции и после нее Паллас продолжал свои научные труды по зооологии, из которых наиболее ценны «Novae species Quadrupedum et Gllirium ordine» (в нем описаны многие грызуны, обнаруженные им в Европейской части России и Сибири) и «Icones Inssectorum praesertim Rossiae, Sibiriaegue peculiarium» (1781–1806).

В 1793 г. уже известный ученый Петр Симон Паллас на собственные средства предпринял путешествие в южные провинции Российской Империи. Эта поездка охватила Поволжье, Прикаспийскую низменность, Кумо-Манычскую впадину, район Кавказских Минеральных Вод и Таманский полуостров. В составе экспедиции был молодой художник из Лейпцига Х. Гейслер, который нарисовал портрет Палласа, в настоящее время находящийся в Германии.

Наблюдения Палласа описаны им в его знаменитом «Путешествии по южным провинциям Российского государства», где он подробно осветил свое посещение Кавказских Минеральных Вод.

К его приезду уже был основан Пятигорск. Описывая Горячую гору, ее строение, породу, источники, которых насчитал пять, Паллас писал, что в слоях травертина (эта порода является главной образующей породой горы) было высечено углубление, служившее ванною. Еще два естественных углубления использовались в качестве ванн. Ученый пытается определить количество общего содержания твердых веществ, температуру и целебное значение воды. О железноводских источниках он пишет: «Гора Бештау производит также горячие источники, хотя и менее обильные, чем Машукские, но я не имел возможности осмотреть их». Далее Паллас сообщал, что между горами Бештау и Железной расположена глубокая долина, покрытая лесом, в которой источники образуют ручей Джемуху.

Особенно подробно останавливается Петр Симон Паллас на источнике Нарзан, который он назвал в честь великого князя Александра Павловича (будущего Александра I). Новое название в народе не укоренилось, и кислый источник навсегда сохранил за собой имя Нарзан.

Петр Симон Паллас сделал первый анализ Нарзана и предсказал источнику большое будущее.

Ученый дал подробное описание расположения источника: он находился внутри угла, образуемого слиянием рек Ольховки и Березовки. Угол занимала большая болотистая площадка с более возвышенным положением по отношению уровня речек. Бассейн источника имел до 27 футов длины и 17 ширины. Вокруг самого Кислого ключа, который находился в центре бассейна, образовывалась воронка. По описанию Палласа, вода вытекала с большой силой и увлекала за собой железный песок, который затем снова оседал на дно источника. Минеральная вода вливалась мелким ручейком в р. Козоду. В устье ручья было вырыто несколько ям, которые служили ваннами. Паллас указывал и на то, что рядом с новыми ваннами видны были следы прежних. Подробно описывая свойства и вкус нарзана, он уподобляет его лучшему шампанскому и говорит, что нарзан хорошо сохраняется в бутылках, которые нередко лопались от большого количества углекислоты, содержащейся в воде, а прокипяченная вода главного источника вполне пригодна для приготовления чая, т. е. почти без содержания железа. Исследуя источник Кислого ключа, Паллас определил общее количество твердых составных частей, которые были равны 2 драхмам и 20 граммам в 16 фунтах. Впоследствии по его просьбе академиком Ловицем был сделан полный анализ сухих выпарок, полученных Палласом из воды главного источника, а также его боковых струй. Резюмируя свои исследования, Паллас отмечал мочегонное и слабительное действия воды, возможность ее использования при заболеваниях сосудов, не рекомендовал применение при заболеваниях желудка, подверженного повышенной кислотности. Общим выводом ученого стало: «можно эту воду без отвращения и вреда пить, сколько хочешь». Им была составлена карта Кисловодской долины (приложение к «Путешествию по южным провинциям Российского государства»).

Во время ливневых дождей русло р. Козады выходило из берегов и заносило источник песком и илом, постоянно подмывало левый берег, что было подмечено П. С. Палласом. Он предложил отвести р. Козаду в р. Елкошу с помощью искусственного канала, осушенное русло засыпать землей, а в его начале устроить плотину. Свое предложение он обосновывал мнением: «Минеральный источник протекает на большой глубине и перерезает ложе Козады не сообщаясь с последней. Поэтому невозможно опасаться, чтобы изменение направления Козады могло бы сопровождаться для источника невыгодными последствиями». Проект Палласа был осуществлен в 1805 г. Важно и его предположение, что Нарзан берет свое начало берет у подножья Эльбруса.

Петр Симон Паллас в путешествие по южным губерниям России взял свою супругу Каролину Ивановну, которая в степях Предкавказья обнаружила особое волокнистое растение, плоды которого использовала для пряжи, затем изделия из этих ниток были представлены Екатерине II. В 1795 г. ученый вместе с семьей переехал в Крым, где императрица пожаловала ему имение Шулю. Оно располагалось между Симферополем и Севастополем, в долине р. Качи. Семья Палласа занялась садоводством. Постепенно имение ученого расширялось. Петр Симон в Крыму исследовал растительность, в частности крымскую сосну, облюбовал местечко у деревни Судак, где основал виноградные плантации, впервые описал около 40 местных сортов винограда, изучал процесс производства шампанского. Создал и возглавлял казенное училище виноградарства и виноделия, выписал для него 90 тыс. лоз из Европы и России. Наметил место для создания ботанического сада близ села Никита (Никитский ботанический сад был основан в 1812 г.), его занимала проблема связи Крымского полуострова с Кавказом, боролся с саранчой. Здесь, в Крыму, Паллас написал труд «Заметки о путешествии по южным наместничествам России» (Лейпциг, 1799). В 1803 г. он опубликовал с рисунками Гейслера работу «Виды астрагалов». Палласа посещали многие известные зарубежные ученые. Особо дружеские отношения сложились у него с выпускником Кембриджа Эдвардом Кларком, поэтому часть крымского гербария, собранного четой Палласов, попала в Англию, часть – в Ботанический сад при Академии наук (Ботанический сад им. В. Л. Комарова) и часть – в Московский университет.

Петр Симон Паллас – известный в мире ученый в жизни был очень скромным, застенчивым, боялся правительства и особенно Павла I, который не замечал его. В. Измайлов в «Путешествии в полуденную Россию» (1800) дал описание ученого: «Наружность его не пленительна, но выражение лица приятно; физиогномия умна, вид кроток, и в чертах его можно читать при первом взгляде, что никогда зло не приближалось к сердцу его… Речь его, подобно натуре, проста, тиха и занимательна… В произведениях его виден один ученый, но в разговоре виден человек и добрый философ. Познания показывают ум, чувства, открывают сердце… путешествие страсть его. Он говорит, что никогда его жизнь не текла так приятно, как во время странствий».

Известно, что Паллас был женат трижды: 1-я супруга, бывшая жена генерала, которая, полюбив Петра Симона, ушла из семьи и вышла замуж за молодого ученого. Имени ее не сохранилось. Она сопровождала его в экспедиции по Европейской России и Уралу. В этом браке у супругов родилась дочь, которую назвали Альбертина. Второй женой стала Мария Елизавета Глан. Она родила Палласу троих детей, которые умерли в раннем детстве. Третья жена, Каролина Ивановна, была намного моложе мужа. Брак строился трудно. П. С. Паллас приобрел рядом с Симферополем хутор, названный в честь Каролины Ивановны – Каролиновкой В 1810 г. она отказалась покинуть Россию и сопровождать мужа, когда П. С. Паллас решил вернуться на родину.

В преклонном возрасте П. С. Паллас уехал в Германию, которая к этому времени была оккупирована Наполеоном. Умер великий ученый в 1811 г. Он похоронен в Берлине, и на его памятнике была сделана длинная надпись, которая оканчивается словами: «…Всем отпущен один срок краткого и неповторимого времени жизни».

Россия по достоинству оценила деятельность П. С. Палласа: в 1967 г. в честь его назван город Палласовка в Волгоградской области, где на площади перед вокзалом в 1989 г. установлен памятник: Паллас во весь рост с лошадью на привязи. Его имя получили железнодорожная станция (1993 г.) и филиал Волгоградского музея изобразительных искусств. В современной науке метеориты, содержащие зерна оливина, сцементированные железом, носят название палласиты. В 1772 г. академик П. С. Паллас доставил в «Кунсткамеру» знаменитый метеорит, который был назван «Палласово железо». Эта железокаменная глыба весом в 687 кг была найдена в Енисейской тайге. По предложению Свердловского отделения Русского географического общества в 1996 г. (официально утверждено в 2001 г.) на карте России появилась гора Палласа, которая расположена на границе Свердловской и Пермской областей, в Уральском хребте, на территории, относящейся к Североуральску. Дом Палласов в Симферополе сохранился. В настоящее время он отреставрирован, и в нем находится музей Палласа.

Данью заслугам Петра Симона Палласа стали экспедиции по следам ученого, организованные в 1999 и 2000 гг. Ильменским заповедником и физико-математическим лицеем № 31 г. Челябинска.

В. И. Вернадский, обращаясь к истории русской науки, писал: «…Паллас явился в первом столетии работы Академии наук самым крупным из натуралистов – академиков, традиции которых не прерываются у нас два столетия».

Р. К. Гочияева

// Ставропольский хронограф на 2006 год. – Ставрополь, 2006. – С. 192–200.

В возрасте 26 лет он был назначен руководителем громадными по объёму описательными работами, которые Санкт-Петербургская Академия Наук в соответствии с Указом императрицы Екатерины II с 1768 года начала проводить в восточных регионах государства. В дальнейшем научная деятельность молодого профессора Берлинского университета оказалась связана с Россией на протяжении 40 с лишним лет. У нас в ученой среде его на русский манер очень скоро стали называть просто Петром Семеновичем. А поскольку в научной литературе ныне фигурируют разные изображения Петера Палласа, здесь мы приводим два варианта его портрета (рис. 1, 2).

По указу императрицы

К середине XVIII века границы Российской Империи продвинулись далеко за Уральский хребет - в Сибирь и на Дальний Восток. Волжская крепость Самара, когда-то основанная в качестве пограничного населенного пункта, в это время уже потеряла свое сторожевое значение, поскольку местные кочевые племена либо перешли к оседлому образу жизни, либо мигрировали далеко в киргизские степи. Поэтому тогда перед российским правительством со всей актуальностью встала задача изучения и освоения богатейших природных ресурсов Заволжья, Урала и Сибири.

Изучение природных ресурсов Средневолжского региона началось еще при Петре I, по указу которого в 1720 году был снаряжен отряд «для сочинения ландкарт» в Астраханскую губернию. В нее в то время входила и территория современной Самарской области. Как уже говорилось, в то время этими работами император поручил обер-секретарю Сената Ивану Кирилову, серьезному ученому и крупнейшему организатору науки.

С 1734 года все разрозненные исследовательские группы были объединены под названием Оренбургской физической экспедиции, а ее штаб в это же время разместился в Самаре. После смерти Кирилова исследованиями в Среднем Поволжье руководил Василий Татищев, однако после его отъезда в Астрахань в 1741 году все экспедиционные работы были быстро свернуты.

Изучение восточных регионов России возобновилось только после восшествия на российский престол в 1762 году молодой и амбициозной императрицы Екатерины II. Тогда перед Академией наук вновь была поставлена задача исследования Заволжья, степные пространства которого правительство считало очень перспективными для развития здесь хлебного земледелия и скотоводства. Однако данные первой Оренбургской экспедиции на этот счет оказались довольно скудными. По сути дела, юго-восточные губернии Европейской части России даже в середине XVIII века по-прежнему оставались настоящим «белым пятном» в географической науке.

Согласно указу Екатерины II, стереть это пятно была призвана Вторая Оренбургская физическая экспедиция, которая приступила к выполнению задания правительства в июне 1768 года, и в течение последующих шести лет ее отряды проделали огромную работу по описанию Поволжья, Урала и Сибири (до истоков Амура). Как уже было сказано выше, руководил её работой 26-летний профессор Берлинского университета Петер Симон Паллас.

Учёный-естествоиспытатель

Он родился в Берлине 22 сентября 1741 года в семье немецкого врача Симона Палласа (1694-1770), профессора анатомии и главного хирурга Берлинской медико-хирургической коллегии (сейчас - клиника Шарите). Отец его был родом из Восточной Пруссии. Его мать Сусанна Лиенард происходила из старинной протестантской семьи эмигрантов из французского города Мец. У Петера Палласа были старшие брат и сестра. Все они жили в эпоху царствования просвещённого монарха Фридриха II, реорганизовавшего Прусскую академию наук.

Отец Петера Симона хотел, чтобы сын пошёл по его стопам, но тот увлёкся естествознанием. Обучаясь у частных преподавателей, уже в 13 лет он знал в совершенстве английский, французский, латинский и греческий языки и начал посещать лекции в Берлинской медико-хирургической коллегии, где изучал анатомию, физиологию, акушерство, хирургию и наряду с ними ботанику и зоологию.

Петер продолжил учёбу в Университете Галле (1758-1759) и Гёттингенском университете (1759-1760), где он окончил курсы по педагогике, философии, горному делу, зоологии, ботанике (по системе Карла Линнея), сельскому хозяйству, математике и физике. В 1760 году Паллас перебрался в Лейденский университет, где в 19 лет защитил докторскую диссертацию по медицине о кишечных глистах человека и некоторых животных (латинское название «De infestis veventibus intra viventia» - «О вредителях, живущих внутри организмов»). Затем Паллас приводил в порядок естественноисторические коллекции в Лейдене, после чего он посетил Англию с целью изучения ботанических и зоологических коллекций. В 1762 году он вернулся в Берлин. В следующем году по разрешению родителей Паллас отправился в Голландию, чтобы найти себе подходящую работу, но ему этого, несмотря на усиленные научные занятия, не удалось.

Тем не менее в Голландии в 1766 году были опубликованы первые научные работы Петера Палласа - «Elenchus zoophytorum» (лат.) (Гаага, 1766) и «Miscellanea zoologica» (лат.) (Гаага, 1766). Обе работы были посвящены анатомии и систематике низших животных и включали в себя описание нескольких новых для того времени видов.

Паллас также внёс существенные изменения в линнеевскую классификацию червей. Учёный отказался от «лестницы существ», идея которой восходит ещё к Аристотелю, но особенно была распространена среди натуралистов в XVIII веке. Ещё он высказывал идеи исторического развития органического мира, и предложил графически располагать последовательные связи основных таксономических групп организмов в виде родословного древа с ветвями. Благодаря этим работам, выявившим наблюдательность и проницательность Палласа, он быстро стал известен среди европейских биологов. Его новую систему классификации животных похвалил Жорж Кювье. Впоследствии, с утверждением идеи эволюции в биологии, схема Палласа стала основой систематики. За свои работы учёный был избран в 1764 году членом Лондонского королевского общества и академии в Риме.

В эти годы Паллас мечтал совершить путешествия в Южную Африку и Южную и Юго-Восточную Азию, но из-за противодействия отца он так и не смог осуществить эти планы. В итоге в 1766 году молодой исследователь снова вернулся в Берлин, где начал работать над «Spicilegia zoologica» (лат.) (Берлин, 1767-1804, в 2 томах).

Судьба Палласа резко переменилась после 22 декабря 1766 года, когда Петербургская Императорская Академия наук избрала его своим действительным членом и профессором натуральной истории. После этого он получил приглашение возглавить обширную экспедицию по изучению природных богатств Российской империи. Вот так 30 июля 1767 года, уже имея докторскую степень, профессорское звание и признание в Европе, Паллас вместе с молодой женой и малолетней дочерью, прибыл в Санкт-Петербург, где сразу же получил место адъюнкта Петербургской Академии наук и чин коллежского асессора (соответствует армейскому званию майора). Академия наук положила Палласу оклад в размере 800 рублей в год, что по тем временам было высоким жалованием.

Оренбургская физическая экспедиция

Забегая вперёд, нужно сказать, что результатом деятельности Второй Оренбургской физической экспедиции стал пятитомный труд Петера Палласа «Путешествие по разным провинциям Российской империи» (рис. 3, 4).

Всего в ее работе участвовало несколько партий, следовавших самостоятельными маршрутами. Две из них (под руководством Ивана Лепехина и Иоганна Фалька), так же, как и группа Палласа, тоже довольно долгое время работали на территории нашего края. При этом основной отряд под руководством самого Палласа прошел по территории современной Самарской области двумя отрезками маршрута. Сначала он проследовал по северной ее части (сентябрь - октябрь 1768 года), а затем, после зимовки в Симбирске, по берегу реки и по волжскому льду добрался до Самары.

В том же 1768 году группа профессора Ивана Лепехина (рис. 5),
в составе которой был молодой ученый Петр Рычков, впервые прошла от верховьев и до устья реки Сок, а также осмотрела реку Большой Черемшан. Лепехин в своих трудах дал краткую характеристику Сокольих гор, поднимающихся на левом берегу Сока, при этом совершенно правильно считая их продолжением Сокские яры, тянущиеся вдоль реки на северо-восток (рис. 6).

Что касается отряда под руководством шведского профессора Иоганна Петера Фалька, то он присоединился к экспедиции позже – лишь осенью 1769 года. На первом этапе его группа выполнила пересечение центральной части Приволжской возвышенности (территория современных Сызранского и Шигонского районов Самарской области), а затем направилась в сторону Сибири и Средней Азии, где также был собран огромный научный материал.

К сожалению, на заключительном этапе экспедиции, во время странствий по территории Киргизии и Казахстана, Иоганн Фальк с целью изучения местных обычаев пристрастился к курению опиума. Его зависимость от наркотика прогрессировала, и ученому с каждым месяцем требовались растущие по объему дозы этого зелья. В итоге в марте 1774 года, когда во время обратного пути в столицу его отряд прибыл в Казань, Иоганн Фальк застрелился, будучи в состоянии крайней депрессии. Ему в это время было только 42 года. Портрет Фалька в архивах не сохранился, и поэтому мы не имеем возможности его здесь привести.

А вот записки Петера Палласа и Ивана Лепехина мы сейчас читаем сейчас как интереснейшие документы, рассказывающие о природе и населении России, какими они были два с половиной столетия тому назад.

В частности, отряд Палласа впервые составил подробное научное описание обширного региона на севере современной Самарской области, раскинувшегося по обеим сторонам реки Сок. В этих местах еще в 1703 году близ здешних серных источников по распоряжению императора Петра I был основан Сергиевский завод, а при нем – пригород Сергиевск (рис. 7).
Позже, в 1717 году, источники обследовал приехавший из столицы лейб-медик Готлиб Шобер, который дал целебным свойствам местных вод высокую оценку.

Сейчас, как известно, на этом месте располагается знаменитый курорт Сергиевские минеральные воды. Но в середине XVIII века практически никаких других сведений о севере Самарского Заволжья официальная географическая наука не имела. Поэтому поездка по маршруту вдоль реки Сок значилась в плане Палласа как одна из самых главных.

Примерно 10 или 11 октября 1768 года (точнее дата не указана) экспедиционный отряд Палласа, двигаясь с востока, вступил на территорию современной Самарской области в районе села Усманово (ныне Новое Усманово Камышлинского района). Об этом ученый в своей книге написал так: «Близь реки Сока при татарской деревне Усмановой переезжают чрез малую речку Кибит, или Акану, при которой показываются малые следы руд. Та же деревня называется еще Надырова, или Надыр-аул, по имени умершего за несколько лет старшины Надыра Урасметева, который по силе данного ему в 1756 году, от Оренбургской горной канторы в Уфе позволения, намерен был собирать находящейся в здешних местах асфальт, и делать из него нефть; и на такой конец начал было он действительно строить завод при вершине речки Камюшли; да и другой завод был бы построен при Сургуте: но сие распоряжение приключившаяся оному татарину смерть прервала и вовсе уничтожила».

В этих же местах Паллас смог увидеть редкое явление природы – место естественного выхода чистых нефтепродуктов из недр на поверхности земли (рис. 8).
О них он сделал в своей книге следующую запись от 12 октября 1768 года: «Нефтяной ключ находится за несколько верст от Семенова (ныне села Старое и Новое Семенкино Клявлинского района – В.Е.) в южновосточной стороне… на покрытом тучным черноземом месте, по которому течет западный главный источник речки Байтугана. Ключ несколько распространили, и при горе выкопали небольшую наподобие котла яму шириною и глубиною до трех футов, в которую вода прибывает без приметного движения, и так же неприметно уходит в мимо текущую малую речку. И так хотя ключ не имеет быстрого течения, однако никогда не замерзает и в жестокие морозы, и если занесет его снегом, то восходящие из него смолистые пары, коих запах нарочито далеко чувствовать можно, очень скоро делают сквозь снег отверстие; несмотря на то, что вода не имеет теплоты до чрезвычайного градуса; ибо термометр сего утра в студеную погоду на вольном воздух показывал 160 (по Фаренгейту – В.Е.), а в воде только 138 градусов. В малой яме ключа покрывается поверхность воды черною весьма липкою нефтью, которая имеет цвет и существо густой смолы, и хотя часто оную счерпывают, однако она опять собирается в несколько дней».

Ученый отметил, что местные жители испокон веков использую выходящую из земли нефть как хорошую смазку для своих телег, а также как лекарственное средство: «Около живущие чувашане и татара употребляют сию смолистую воду не токмо для полосканья и питья во время молошницы во рту и чирьев в горле, но и рачительно собирают самую нефть, и употребляют оную во многих случаях, как домашнее лекарство. Наипаче прикладывают оную к свежим ранам, которыя потом весьма скоро заживают… Особливо примечания достойно внутреннее употребление, а именно: взяв полную ложку нефти, варят в молоке, в котором делается она густою сметаною. Сию пьют теплую во время колотья, или когда болит живот, думая, что это приключилось от натуги и надсады, такожде и во время тайных болезней. Сказывают, что больной человек делается от того хмельным, чувствует сильной жар, как то и думать можно, и сильно текущая моча имеет пронзительной нефтяной запах».

Еще здесь нужно отметить, что до Палласа ученый мир и столичные власти ничего не знали о том, насколько распространены серные родники в Самарском Заволжье. Считалось, что Серное озеро (рис. 9),
описанное еще в 1717 году Готлибом Шобером – единственный подобный водоем на востоке Российской империи. Между тем экспедиция Палласа во время первого же обследования Самарского края установила, что даже в бассейне Сока таких источников можно насчитать десятки. Местным же жителям они были известны испокон веков.

«От Семеновой опять я принужден был целые 15 верст ехать в южнозападную сторону… до реки Сока, и до татарской деревни Камюшли (ныне райцентр Камышла), стоящей при речке того же имени… Здесь бежит между камнями у дороги чистый источник, в котором вода несколько смешана с частицами горючей серы и известки, также имеет нарочитый серный запах и протекает по низкому месту в Соке, оставляет на траве малую белую осадку… Татара называют сей ключ Кюкерт, что значит горючая сера».

Далее на своем пути Паллас описал похожий родник у села Микушкино (ныне села Большое и Малое Микушкино Сергиевского района): «На правом береге Чумбулата находятся на низком месте две серные болотины плоским косогором отделенные, и в оную речку имеющие свое течение… Вторая… представляет собою малое озерко до 25 сажен длиною, до осьми шириною, и на аршин глубиною: вода в ней очень серная, оставляет на тиноватом дне известковую серную материю, и вокруг распространяет сильной свой запах. В одной губе сего небольшого озерка, и в жестокие морозы незамерзающего, находится сильно бьющей ключ, и выбрасывающей серую золе подобную материю. Чувашане и другие жители употребляют сию и другия нижеописанные серные воды с хорошим успехом в банях для прогнания коросты и другой сыпи на теле. Кажется, что сии воды превосходно могут служить к наружному и внутреннему употреблению во время всяких болезней на теле, да может быть и внутренне подавать немалую пользу во многих долговременных и почти неисцелимых болезнях».

Также Паллас описал еще один серный источник (рис. 10),
который расположен был у «другой татарской деревни, Ермак прозываемой» (ныне село Старое Ермаково Камышлинского района – В.Е.). Еще его экспедиция проехала «через мокшанскую деревню Алексееву, или Вечкан (ныне село Старое Вечканово), деревню Заперкину, или Запарову (сейчас село Саперкино), деревню Иштулкино (ныне село Малое Ишуткино), и некоторые другие.

И, конечно же, отряд Палласа побывал в пригороде Сергиевске (рис. 11),
о котором исследователь оставил такую запись: «Октября 15 числа поехал я на рассвете к лежащему отсюда за пять верст в южновосточной стороне Серному озеру, в сих местах знатнейшему, и точно так называемому… Глядеть на него страшно, и почти не можно долго при нем быть, по причине восходящих вонючих паров гнилым яйцам и горючей сере подобной запах имеющих; да и сам я изведал, что по ветру чувствителен оный запах почти за четыре версты от озера. В нем не видно движения воды, и никогда оно не замерзает, потому что и ныне вода в нем почти 30 градусами была теплее наружного воздуха… Вода в нем столь чиста, что можно бы легко простыми глазами измерять глубину его, если бы дно не покрыто было тиною и черною материею. Однако кажется, что сие озеро глубиною только на несколько аршин…

Дно в озере все покрыто такою кожею, которую можно сравнить с перетлелыми звериными кожами. Сия кожа не толще одной линии покрывает черную тину и все в озеро упавшее, и можно оную вытаскивать по частицам. Она по большой части имеет темно-зеленый, и местами темно-желтый, весьма неприятной цвет. В ней видны чрезмерно мягкия, по большой части параллельно простирающияся волокна, только сквозь поверхность проходящия и блестящия, а гладкости у ней незакрывающия. Я думаю действительно приписать сей материи свойство растения. Но осадка серной воды на дно быть не можно, ибо она не имела бы столь много вещества, липкости, и столь равной и тонкой толщины». А далее в книге следуют размышления ученого о том, как образовалось это озеро, и почему вода и донные отложения в нем насыщены серой (конечно же, с точки зрения науки XVIII века). Ученый добавил к этим записям, что озеро непрерывно пополняется водой из нескольких серных источников, которых в его окрестностях довольно много (рис. 12).

Неподалеку от Сергиевска путешественники встретили реку с водой необычного белого цвета, о которой Паллас в своих записках рассказал так: «Вздымается на восточном берегу Серного озера… гора, до реки Сургута простирающаяся. Из оной бьет небольшой серный ключ, текущий по деревянному желобу (рис. 13),
который еще остался от прежнего серного завода… Вода в начале сего покрытого белою материю канала очень чиста, и уже прошед до 70 сажен становится помалу беловатою, подобно жидкой сыворотке, которой цвет сия речка удерживает с версту в течении своем, и сообщает оный в Сургут, в которую она впала в том месте, где речка по своей глубине течет тише, видна на поверхности воды плавающая белая кожица, какая обыкновенно бывает на известковой воде».

В краю крещеных калмыков

Уже во времена Палласа в Высоком Заволжье иногда находили ценные для промышленности руды металлов - в частности, железа и меди. Но только отряд Оренбургской экспедиции, побывавший в 1768 году на территории современной Самарской области, дал этим месторождениям первое научное описание. Паллас в своей книге «Путешествия по разным провинциям Российской империи» указал на наличие следов меди в верховьях рек Шешма и Зай, что ныне протекают по Клявлинскому и Шенталинскому районам. Ученый записал, что в местных песчаниках «оказалась худая медная руда, обыкновенно много песку и глины содержащая».

Дело в том, что еще при Петре I, как это следует из сообщения в первом номере газеты «Ведомости», из такой же руды на реке Сок уже пытались выплавлять медь, однако приемлемого количества металла из здешних пород получить так и не удалось. Современные же исследования показывают, что меди в сокских песчаниках и в самом деле содержится немного - от 2 до 15 тысячных процента. Геологи-практики оценивают такую руду только как третьесортную.

После обследования верхней части бассейна реки Сок экспедиция направилась вниз по ее долине к берегу Волги. На этом маршруте Паллас описал гору Саржат и расположенный неподалеку от нее еще один нефтяной ключ - при речке Шумбуте. Проследовав без остановки через несколько сел, экспедиционный отряд 17 октября прибыл в Ставрополь-на-Волге (рис. 14),
который встретил путешественников первым снегом.

В день прибытия экспедиционной партии от момента официального основания этого города, который по указу императрицы Анны Иоанновны был специально поставлен в этом месте для жительства крещеных калмыков, прошло лишь немногим более 30 лет. Как убедился Паллас, за это время поселение смогло существенно увеличиться в размерах и стать настоящим административным центром нового калмыцкого края: «Город Ставрополь (рис. 15)
имеет приятное положение на восточном высоком берегу рукава Волги, который Кунейполошка называется (Кунеевская воложка – В.Е.). С сухопутной стороны сие место окружено приятными сосняком и березником оброслыми увалами, а по ту сторону Волги видны на правом береге высокия известковыя горы, проименованныя Жигулевскими по находящейся между ими деревне Жигулихе. Средняя часть города представляет [собой] крепость, состоящую из палисадов, башен и одной батареи. В оной находятся две церкви, из коих одна деревянная, а другая каменная, хорошо построенная соборная церковь; сверх того хорошие для коменданта и воеводы домы…; так же домы калмыцких начальников и других в службе состоящих чиновных людей, мучной и соляной магазин, рынок и школа. В верхней части построены улицы, в коих живут гарнизонные солдаты и казаки; также есть там деревянная церковь, а еще другая находится в построенной ниже крепости купеческой слободе. Вообще число домов простирается до четырехсот пятидесяти».

А вот простые калмыцкие скотоводы (рис. 16),
как отметил Паллас, по-прежнему предпочитали жить не в городе, а в открытой степи, в переносных юртах (рис. 17),
не высказывая никакого стремления переселиться в Ставрополь. Об этом свидетельствую следующие строки из его книги: «Сказывают, что число крещеных калмыков в Ставропольском уезде ныне умножилось до четырнадцати тысяч человек, и между ними находится до тысячи сюнгорских семей, которые по приходе сюнгорских улусов из восточной степи тотчас приняли християнскую веру. Овцы, коих эти калмыки держат, и в чем состоит их главное богатство, суть по большой части широкохвостыя, и приведены ими из степи; и так не можно надеяться хорошей с них шерсти. Российския же овцы, пущаемыя в их стада, также помалу перерождаются, и получают такую же, какая на калмыцких, косматую шерсть… Сих к пастушьему житию уже заобыклых людей [следует] поощрять к собиранию шерсти, ибо отведенныя им для жилища места и без того весьма удобны к содержанию овечьих заводов».

Из Ставрополя экспедиция отправилась по левому берегу Волги вверх по ее течению, чтобы до начала ледостава суметь переправиться в Симбирск. На этом маршруте Паллас записал следующие интересные наблюдения о волжском рыболовстве (рис. 18):
«Не думаю, чтобы какая река в Европе была столь богата рыбою, как Волга со всеми текущими в ее реками… Белуга не редко попадается в Волге длиною от 20 до 25 пяденей (пядь – около 20 сантиметров – В.Е.), и весом бывает от 30 до 45 пудов. Впрочем, число малых с молоками белуг, которые длиною от осьми пяденей, несравненно больше числа больших икряных (рис. 19).
Осетров ловят от пяти до осьми пяденей длиною, а весом от 20 до 22 пудов… Как красная, так и белая рыбица величиною бывает от трех до пяти пяденей, а весом редко до 30 фунтов. Сазаны бывают иногда длиною до седьми пяденей, потому и весом больше, но ловят их разной величины, и по большей части малых и средних. Сомы (рис. 20) хотя величиною и меньше белуг, однако видали их них долее, нежели в десять пяденей, и тяжелиною в несколько пуд. По большей части ловят их весной и осенью, и везде известны потому, что быстрым своим стремлением перескакивают через сеть, или оную разрывают, и другую рыбу за собой уводят».

Среди Жигулевских гор

В Симбирске экспедиционный отряд остался на всю зиму, и отбыл отсюда по левому берегу Волги в сторону Самары только 10 марта следующего, 1769 года, о чем свидетельствуют строки из дневника Палласа с указанием точной даты отъезда. В районе Ставрополя путешественники по еще крепкому волжскому льду переправились на правый берег в деревню Моркваши (рис. 21).
Здесь Паллас оставил нам довольно обширные заметки о Жигулевских горах: «Хребет известковых гор, как здешней берег, так и превысокую часть гористого берега Волги составляющих, начинается насупротив Ставрополя при устье реки Усы. На сих горах везде находится лес, и вершины их обыкновенно покрыты соснами. С речной стороны видны у оных гор одни только голыя каменныя стены, и множество разщелявшихся разных камней, представляющих приятный вид зрению. На сих каменистых берегах находится несказанное множество хищных птиц, которыя летом вьют там гнезда, а особливо беловатых орлов, или, по-тамошнему названию, белохвостов (Vultur albiсillа), и замою их очень много. Иногда вьют здесь гнезда соколы в горных ущельях; так же летом водятся красныя утки на Волге, карагатками (Anas rutila) называемыя (видимо, либо казарка, либо утка огарь – В.Е.) (рис. 22);
в густом лесу на горах часто бывают бурые и черные медведи (рис. 23),
а иногда и рыси. Куницы попадаются редко, напротив того, тем больше беловатых и нарочито великих белок, коих мехи можно почесть первыми, выключая только исетских белок; также ловят их в лесах, простирающихся вверх по Самаре, да и в верхних странах реки Сока».

Здесь стоит отметить, что во времена Палласа животный мир Жигулевских гор был гораздо богаче, нежели сейчас. Медведи из этих мест исчезли в конце XIX века. Красные утки (огари), белки и куницы, хотя сейчас здесь еще водятся, но встречаются очень редко. То же самые можно сказать и об орлане-белохвосте, который ныне занесен в Красную книгу России, и в наше время его гнездовья на Самарской Луке можно пересчитать буквально по пальцам.

Дальнейший путь от Морквашей в сторону Самары экспедиция проделала по волжскому льду, поскольку правый берег оказался труднопроходимым для тяжелогруженых саней. На этом маршруте Паллас осмотрел село Ширяево (рис. 24),
а также расположенный напротив него на левом берегу Волги величественный Царев курган (рис. 25).
О нем Паллас записал следующее: «В том углу… находится на ровном месте продолговато-круглый, крутой и острую вершину имеющий холм, который окружностию внизу около полуторы версты, а вышиною до 20 сажен. С двух сторон окружает его текущая там излучиною река Сок, а с западной стороны перепруженная речка Курум… Рассказывают о нем различным образом, однако выходит напоследок следующая басня: в старинныя времена шло по сей стране многочисленное войско, предводитель котораго для памяти великой своей силы велел каждому воину принести на сие место одну только полную шапку земли; от чего и произошла ныне находящаяся превеликая куча… Другие еще увеличивают оное чудо, говоря, что войско пошло назад тем же путем, и по нещастию столь много его убыло, что хотя каждому человеку было приказано назад отнести прежнюю свою часть земли; однако еще сей знатный холм остался».

Захолустный городок

В Самару (рис. 26)
отряд Палласа прибыл 19 марта 1769 года, о чем он сам написал в отчетном письме в Академию наук. После этого в течение двух недель зоологи и ботаники экспедиционной партии составляли описание растительного и животного мира нашего края, а Паллас в своем дневнике отметил следующее: «Теперь должен я кратко упомянуть и о самом городе Самаре. Строение по большой части простирается к берегу Волги, и занимает происшедшей угол между Волгою и северным устьем Самары. Сначала была в городе деревянная крепость; но как оная в 1703 году сгорела, то в 1704 сделана на восточной стороне, между Волгою и Самарою, на низком увале правильная земляная крепость с дефилеями, которая еще и ныне видна. Жители сего города… имеют себе пропитание от скотоводства и от великаго торга (рис. 27)
свежею и соленою рыбою и икрою, чего ради они, как в конце года, так и весною по прошествии льда, ездят караванами чрез степь к Яику, и свои товары продают другим из северных и западных стран туда приходящим купцам. Для отправления сего торга обыкновенно весною делается мост чрез Самару, и к главному городку яицких казаков (рис. 28)
проложена чрез степь прямая дорога с уметами или зимовьями в известном расстоянии… Некоторые самарские жители имеют свои собственныя рыбныя ловли на Волге и в степных реках Моче и Иргисе, которыя причисляют они к Самарскому уезду. Кроме тамошнего скота, отправляется небольшой торг киргизскими и калмыцкими овцами, кожами и салом. Кроме некоторых кожевных и одного за городом построенного посредственного юфтяного завода и шелковой фабрики, нет больше никаких других заводов… Зимою собираются в Самару торгующие касимовские татара, которые наперед при Яике выменивают у киргизцов и калмыков мерлушки, и сюда привозят… Хорошие мерлушечьи тулупы, в России продаваемые, по большой части идут отсюда; при том же здешния калмычки, которым за шитье отдаются и мерлушечьи лапки, сшивают оныя сперва вдоль, а после из них шьют тулупы, и обыкновенно продают дешево».

Весьма высоко оценил Паллас окрестные самарские земли, перспективные для различных видов сельского хозяйства: «Страна около города Самары есть высокая, нарочито ровная и помалу возвышающаяся холмами степь… От Самары верст за 20 находится уже везде высокая степь с черноземом, на котором растет трава почти с человека вышиною, и весною должно оную сожигать. На таких местах самарские казаки (рис. 29)
имеют скотные дворы или хуторы… Холмы имеют столь хорошее положение, и отчасти столь способную землю, что к насаждению винограда нигде не можно найти лучшей страны в Российской империи… В здешних местах можно бы с прибытком садить многия другия полезныя растения, теплого климата требующие, и растущие в южных землях Европы… Самарские жители много разводят арбузных огородов, бахчи называемых, в степи по обеим сторонам Самары. Сперва огораживают, да и то худо, часть земли, которую вспахав, садят семена, и больше о том не пекутся, разве что в сухую погоду поливают. Когда же арбузы созревают, то приставливают ребят сторожами в огородах. Как арбузов у них великое множество, то обыкновенно их солят так же, как огурцы… Стручковой перец, которого гораздо больше родится в Астрахани, и продается под именем красной горчицы, сеют здесь таким же образом, как капустныя семена, в плоских на сваях поставленных ящиках; но в начале июня рассаживают рассаду на приготовленных в огороде грядах, и поливают, пока она придет в силу».

В реках около нашего города Паллас впервые смог увидеть целые колонии выхухоли – ныне очень редкого животного, занесенного в Красную книгу России (рис. 30).
На этот счет в его книге есть такие строки: «При Самаре водятся также выхухоли (Sorex moschatus) в озерах вниз по реке простирающихся [Господин Линней за благо рассудил причислить сих зверков к роду бобров; но они по всем признакам ни что иное суть, как водяные крысы]. Но чем выше вверх по реке, тем их меньше, а при реке Яике и совсем их нет, хотя вдоль Волги в северную сторону до самой Оки находится их гораздо больше, нежели других зверков. Выхухолей по большой части ловят осенью и весною вершами и мережами, и при том задохнувшихся, хотя они по внутренним частям и могут долго быть в воде. Сии зверки делают себе норы в высоких берегах под водою; однако таким образом, что выход проведен вверх наискось, и так гнездо их бывает сухо. Следовательно, зимою не имеют они в норах никакого другого воздуха, кроме подземного. Напротив того, как скоро лед прошел, то часто выходят они на поверхность воды, и играют на солнце… Выхухоль питается червями, а особливо пиявицами, коих с невероятною скоростию вырывает из тины, к чему весьма способен чрезвычайно чувствительный и нервами наполненный хоботок, которым он всячески поворачивает, сей есть наилучший орган у сего зверка; ибо глаза у него еще меньше, нежели у крота, а уши заросли волосами. Часто слышно, что они так же, как утки, щелочут в воде, при чем вбирают в рот помянутой хоботок. Если их дразнят, то пищат по-мышачьи, и кусают опасно… Дух бобровой струи, производящей от материй находящихся под кожею в хвосте желез, еще гораздо проницательнее и долговременнее, нежели от настоящей и самой лучшей бобровой струи».

Через Самарскую Луку

Пробыв в Самаре почти полтора месяца, и ознакомившись весьма досконально с природой ее окрестностей, отряд Палласа отправился через всю Самарскую Луку в сторону Сызрани. Из нашего города экспедиция 3 мая 1769 года переправилась в село Рождествено, о котором в академическом труде ученого сказано так: «Рожествино стоит на ровном месте при Волошке, и окружено с одной стороны оною Волошкою и самою Волгою, а с западной стороны лесистыми Шелехметскими горами. Земля сей равнины так же, как и утесистые и превысокие берега, состоит из тонких песчаных и глинистых слоев, между коими находятся полосы чернозема; из чего явствует, что сие основание возвысилось от наносной водою земли с соседственных гор. Верхний слой чернозема ныне еще не толще фута; однако на сей земле и в сухие годы родится хлеб изрядный; напротив того, далее к горам около Шелехмета бывает и в мокрые года недород на глинистой земле».

В мордовском селе Шелехметь (рис. 31)
ученые экспедиции стали свидетелями свадебных торжеств, из-за чего отряд задержался здесь надолго. Под впечатлением увиденного Паллас записал в своем дневнике: «В мокшанской деревне Шелехмете имел я случай видеть мордовскую свадьбу. Примечания достойно было следующее: как скоро невеста из села Рожествина, к которому погосту принадлежит Шелехмет, приехала назад со свахою в кибитке, которая покрыта была холстиною; то женихов дружка и поддружье, при беспрерывном вопле невесты, вынули ее из кибитки, и несли до самых ворот; причем собравшийся из деревни весь женский пол поздравлял невесту, стоящую между дружками и свахами. Потом пришла мать со сковородою, наполненною сухим хмелем, который зажигала она горящею лучиною, и ставила сковороду к правой ноге невесты, а она от себя отталкивала оную сковороду ногою. Сие делалось трижды, и каждый раз сгребали рассыпанный хмель на сковороду. При сем случае примечают, что если сковорода упадет на оборот, то есть дном кверху, то молодым предвещает всякое злоключение; если же она ляжет вниз дном, то почитают сие за счастливое предзнаменование, что ныне и случилось. После чего, подвеселившиеся уже наперед поезжатые, с радостию кричали: «Подавай пива», которого еще до входа невесты в дом поднесли им в братине; и невеста должна была в оную опустить несколько чистых колец, коих у ней много нанизано было на пальцах. Еще несколько медлили, для совершения протчих церемоний; но казалось, что нечего было смотреть. После мне сказывали, что наперед всего раздают грешневую крутую кашу собравшимся из всей деревни, старым и малым. Каждому из них дают по чумичке, и кладут иному в шапку, а иному в полу, или кто куда сам похочет».

Затем экспедиционная партия прибыла в деревню Аскулу (рис. 32),
находящуюся от Шелехмети на расстоянии 20 верст, и здесь Паллас потратил немало времени для осмотра здешних песчаных месторождений, где, как он заключил, залегает сырье очень высокого качества: «К большой деревне Аскуле показались открытые холмы, составляющее преизрядную тучную пахотную землю… При съезде с горного увала от Аскулы находится по сторону глубокая в землю яма, в которой сверху видны всякие глыбы… а в самом низу слой мелкаго, чистаго, белаго кварцоваго песку; и кажется, что сей песок пригоден в разное механическое употребление и на стеклянных заводах. При находящейся за несколько верст от Аскулы на Волге господской деревне Ермачихе берут самарские жители такой же, но только помельче, песок для чищения оловянной посуды».

На ночь отряд остановился в селе Сосновый Солонец. Его название, как отметил Паллас, происходит от здешней солоноватой глины, которую «скот ест охотно». На другой день вся экспедиционная группа доехала до деревни Валовка (ныне село Валы Ставропольского района), которая «проименована по находящемуся за две версты на дороге к Жигулихе (ныне село Жигули Ставропольского района – В.Е.), позади Яблоннаго буерака, обширному, и, как то сказывают, татарскому шанцу, состоящему из трех валов со рвами, и имеющему несколько верст в окружности. В сем шанце нет никаких следов строения; однако во время пахания попадаются иногда татарские кирпичи, и то, может быть, от находящихся в земле могил». Ныне этот археологический памятник Булгарского царства называют Муромским городком.

После Валов отряд Палласа проехал через село Старая Рязань (ныне Большая Рязань Ставропольского района), и добрался до села Переволоки (рис. 33),
где волжские разбойники испокон веков перетаскивали свои лодки из Волги в Усу и обратно. О посещении села свидетельствует следующая запись в книге Палласа: «Большая деревня Переволока стоит на высоком утесистом каменном береге Волги, и при том в таком месте, где от оной реки до Усы считается меньше версты, и чрез сие расстояние прежде перетаскивали лодки, для сокращения пути, почему оное место и проименовано… При Переволоке видны в известковой опоке слои, состоящие из мелких витых улиток, которые величиною не больше маковых семян. Там же есть отпечатки окаменелых вещей, которые во всем хребте сих известковых гор очень редко попадаются. Так же местами видны в известковой опоке большие и малые кремни, в числе коих находится половина прозрачных агатов».

Далее путь группы проходил через Печерскую слободу и село Костычи, после проследования через которые экспедиция приехала город Сызрань, которая в то время была уездным городом Симбирской губернии (рис. 34).
Паллас записал, что «того же еще вечера (6 мая – В.Е.) приехал я в Сызрань (рис. 35).
Большая часть города находится на веселом гористом месте в северном углу между речками Крымсою и Сызранкою, которые там соединились. От сего гористаго места простирается к Волге обширная долина, которую весенняя вода по большой части понимает. Малая часть города с хорошо выстроенным монастырем находится на южном берегу Сызранки (рис. 36),
а другой незнатный монастырь стоит на низком берегу Крымсы. Развалившаяся деревянная крепость с каменною соборною церковью и канцелярским строением занимает самое высокое место на берегу Сызранки, и кроме срубленной из бревен стены обнесена еще насыпным валом с посредственным рвом. В сем городе мало промыслов, по тому и достаточных жителей немного находится, однако есть хорошие яблонные сады, и вообще в здешнем городе стараются больше о разведении оных, нежели в иных местах Российской империи».

«Шиферное уголье»

В окрестностях Сызрани Палласа очень заинтересовали выходы на поверхность слоев горючего сланца (в те времена его называли «каменное», или «шиферное уголье») (рис. 37).
Ради изучения этого месторождения его отряду пришлось сделать на своем пути значительный крюк, о чем Паллас написал так: «Потом сказывали мне, что при Кашпуре находится каменное уголье, то почел я за нужное исследовать оное обстоятельнее; чего ради и поехал туда 8 числа мая нарочно чрез степь, в том намерении, чтобы иметь случай к собиранию растущих там редких трав, хотя и мог бы я водою гораздо скорее туда доехать, потому что прямо чрез Волгу считается отсюда до Кашпура не больше осьми верст…

Пригород Кашпур (рис. 38),
или, как это жители выговаривают - Кашкер, стоит на горе Кучугуре подле рукава Волги, при самом устье речки Кашпурки, по которой и пригород проименован. Сие есть старинное российское место в сей стране, и, как это известно, построено еще прежде Сызрани. На высокой части горы при полуденном конце Кашпура видно еще четыре обвалившияся башни прежде бывшей деревянной крепости, от которой для защищения домов обнесено немалое расстояние палисадом даже до речки Кашпурки, где находится подзорная башня, а другая такая же стоит на западной части горы…

Для исследования здешнего шиферного уголья осматривал я берег, едучи вниз на лодке около пяти верст, даже до стоящего на Волге Богоявленскаго монастыря. Слой шифернаго уголья лежал выше прибылой воды, и как цветом и сложением, так пламенем и запахом во время сжения совершенно подобен находящемуся в верхних слоях при Симбирске примеченному шиферу; но во время сушки еще больше щепляется, и тогда с виду походит на сосновую кору. Сие шиферное уголье можно по нужде употреблять в кузнице, и хотя только на несколько футов в глубину следует под шифером синяя глина, однако не должно сомневаться, чтобы еще глубже не находилось лучшего уголья».

Это было одно из самых первых описаний Кашпирского месторождения горючих сланцев, промышленная разработка которого началась только в ХХ веке. В общей сложности экспедиция Палласа исследовала окрестности Сызрани в течение недели. В обратный путь в Самару его отряд собрался было отправиться 11 мая, однако именно в этот день разразилась невиданной силы буря, которая «в Костычах почти со всех домов кровли сорвала». Не удалось экспедиции выехать из Сызрани и утром 12 мая, и «причиною тому было приключившееся несчастие моему служителю, потому что выстрелом заряженного на гусей ружья раздробило ему лядвею (бедро – В.Е.). Человеколюбие того требовало, чтобы сему смертельно раненому подать помощь, и отвезти его в удобное место; итак 12 числа отвезли его в находящейся поблизости город Ставрополь, ибо туда краткий водяный путь по текущей за версту реке Усе был весьма способен. Но опять не можно было прежде полудня отправиться в дальний путь, почему и приехал я в Усолье онаго дня в вечеру».

Об этом поселении Паллас оставил нам следующую запись: «Пространная слобода Усолье (рис. 39)
построена на увале, вдоль которого небольшая, солоноватую воду имеющая речка Усолка, течет с южнозападной стороны в Волгу, и еще выше оной слободы принимает в себя другую с западной стороны текущую, и пресную воду имеющую речку Елшанку. Высокая вода, обширное низкое место понимающая, входит и в Усолку, чего ради вместо моста сделана из фашинника плотина для переезда. По ту сторону речки начинается высокий лесом оброслый горный хребет, который вышеописанным образом простирается вдоль Волги, и только за восемь верст отсюда прерывается при устье впадающей в Волгу реки Усы».

Серный городок

Из Усолья экспедиция выехала в северном направлении, сделав кольцо через села Березовку, Кузькино, Мазу, Тейдаково и Новодевичье для их осмотра и краткого описания. После возвращения обратно в Усолье путь группы Палласа снова прошел через Переволоки и Старую Рязань, а затем руководитель решил отклониться к югу от ранее пройденного маршрута. Как писал Паллас, «поворотя ближе к Волге, мы поехали к деревне Брусяне. Дорога лежит туда чрез лес, в котором ныне цвел татарский клен… Ближе к Волге начинаются высокие, отчасти кустами оброслые, и отчасти голые холмы и трудныя узкия дороги, на которых видны были норки ядовитых пауков, и цвела трава Руйшиева (Ruyschiana). На холмах великое находится множество сурковых нор, при которых и самые сурки сидели, и пронзительным своим свистом, будто бы в насмешку проезжающим, свистали».

В Брусянах отряд задержался несколько дольше ожидаемого, из-за чего «ночью приехали мы в населенную некрещеными чувашами деревню Cеврюкову, которая по татарскому и чувашскому обыкновению проименована по первому ея селянину. Мужики на другой день делали приготовление к чрезвычайному приношению большой жертвы для испрошения дождя, но для нашего приезда было то отложено, и мы, хотя чрезмерно желали быть при сем торжестве, однако не хотели их к тому принудить, и чрез то сделаться гонителями их закона». Паллас отнюдь не напрасно сделал об этом отметку в своей книге, потому что все языческие обычаи и обряды в России в то время были запрещены законом и жестоко карались православной церковью. Поэтому ученый опасался, как бы его невольное свидетельство не причинило бы вреда местным некрещеным жителям.

Далее путь экспедиции пролегал через села Кармалы и Винновку, из которого дорога привела ее в уже знакомую исследователям деревню Шелехметь, а отсюда - в Рождествено, куда отряд прибыл 23 мая. Отправив часть участников экспедиции на отдых в Самару, Паллас с оставшимися коллегами решил посетить расположенный в Жигулевских горах, выше села Подгоры, перенесенный сюда из Сергиевска Серный городок. Здесь рабочие добывали для нужд оборонной промышленности России уже не самосадную, а кристаллическую серу, пласты которой задолго до того были обнаружены в этих местах.

Шахты для добычи руды были устроены на одной из вершин восточных Жигулей, которая с того времени и называлась Серная гора (рис. 40).
О ней Паллас оставил следующие сведения: «Славная гора, в которой брали самородную горючую серу, вздымается весьма круто от берега Волошки почти насупротив устья реки Сока, и кажется, что она будет вышиною около ста сажен. От самой высокой известковой горы, которая, удалясь от Волги, окружает Серную гору с западной стороны, отделена сия лесистою и деревнями населенною долиною, Коптев или Угольный буерак называемою».

Сам же Серный городок, по словам руководителя экспедиции, в день его посещения имел все признаки заброшенности, поскольку к тому времени большая часть месторождения уже была выработана: «Серной городок, который для серной работы переведен сюда из Сергиевскаго уезда в начале нынешняго столетия, состоит из деревяннаго конторскаго строения, из двух заводских дворов и около 40 мужицких подле горы на высоком берегу построенных улицею домов, в коих прежде жили работные люди. Но как работа в заводах остановилась, то по большой части они разошлись, и теперь не находится больше 12 изб, в коих живут крепостные люди заводчика, а протчие домы все развалились. До 1720 года состоял серный завод в ведомстве находящейся в Самаре воеводской канцелярии; но в том же году канцелярия артиллерии и фортификации поручила над оным смотрение майору Ивану Молостову, который и продолжал работу до 1757 года; но как оный завод отдан был Санкт-Петербургскому купцу Ивану Мартову, то его сын Афанасий почти пять лет не производил работы, по тому и завод опустел. При первом заведении онаго находилось 22 мастера и 576 человек, по большой части из Сергиевска взятых работников, коим за работу платили. Каждый месяц работники переменялись, так что завсегда около 130 человек находилось в работе. Но при новом учреждении беспеременно работали 120 человек наемных и небольшое число крепостных людей. Обыкновенное количество чистой горючей серы ставили с завода 1500 пуд ежегодно; но легко бы можно делать и до двух тысяч пуд, из чего довольно явствует превосходство здешней серной работы и распоряжения пред заводами в Ярославле, Кадоме и Елатме, в которых местах едва до 500 пуд делают из колчедана чистой горючей серы ежегодно. Здесь на месте обходился пуд чистой горючей серы от 50 до 80 копеек, а за провоз зимним путем до Москвы платили по 12 копеек с пуда.

В самом деле сожаления достойно, что здешняя преизрядная серная работа очевидно приходит к окончанию, и желать должно, чтобы другой какой заводчик восстановил оную в пользу государства, ибо в здешней стране лесу довольно, да и можно бы лучшим распоряжением не токмо облегчить еще работу, но и сделать прибыточнее».

После посещения Серного городка Паллас снова отправился на левый берег Волги, о чем написал: «В Самару возвратился я 30 числа мая. В сие время можно было видеть по оставшимся от высокой воды следам на низких луговою травою оброслых островах, что вода в Волге сбыла уже на два аршина, и в первых числах июня еще больше убыла, так что 14 числа река Самара находилась уже в своих берегах. Жители в здешних странах не запомнят, чтобы в котором году было столь малое наводнение; из чего заключить должно, что в прошедшую зиму снеги были не велики, и весною стояла сухая погода; ибо обыкновенно Волга опадает в последних числах Июня; а в нынешнем году разлившаяся вода не доходила до обыкновенной высоты».

Более двух недель после этого исследователь продолжал осматривать и описывать флору и фауну самарских окрестностей (рис. 41-45),




а также дожидался возвращения группы, которая им специально была отправлена им для изучения рельефа, а также животного и растительного мира западной части Жигулевских гор. Об этом ученый поведал в следующих строках своей книги: «Из Серного городка послал я некоторых при мне находящихся студентов, чтобы осмотрели превысокие горы в сей стране при устье реки Усы, и собрали находящиеся на них растения. Они возвратились июня 23 дня, и объявили следующие достопамятности. На меньшой при самом устье Усы лежащей горе, которую тамошние жители по ея виду [Усинским] курганом называют (рис. 46),
находится много колокольчатого льну (Linum campanulatum) и кустарного подорожника (Polygonum frutescens), которому здесь быть я не чаял; но он растет в наибольшем совершенстве, как это его названию прилично… Деревня Жигулиха (ныне село Жигули Ставропольского района – В.Е.), по которой все простирающаяся до Маркваша горы проименованы, состоит из малого числа дворов, и находится на берегу Волги между вышепомянутым курганом, и другою от реки вздымающеюся каменною и превысокою горою, Молодецкой курган (рис. 47)
называемою… Молодецкой Курган отчасти проименован по тому, что молодые люди из деревни собираются на оной по праздникам для веселия, а отчасти по тому, что много находится могил ходивших на судах по Волге и там умерших людей, которые либо по их желанию, или по обыкновению кораблеплавателей здесь погребены. С речной стороны гора утесиста, и показывает высокую каменную стену из серой известковой опоки; и, между протчим, виден круглой каменной бугорок, которой крестьяне Лепешкою называют. В сей каменной стороне есть ямы или пещеры между известковыми слоями, у которых дно бывает покрыто беловатыми шпатовыми хрусталиками, имеющих вид кварца, а фигуру шестисторонних непорядочных пирамид».

По степям Заволжья

Но когда названные студенты 23 июня возвратились в Самару, то основной отряд экспедиции во главе с ее руководством они здесь уже не застали, поскольку Паллас, согласно его записям в дневнике, 16 июня отправился вдоль реки Самары в сторону Оренбурга. Впрочем, студенческая группа догнала экспедицию в районе Алексеевска (ныне село Алексеевка Кинельского района), который Паллас в своей книге описал так: «Пригород Алексеевск стоит на горе при Самаре, в которую немного выше сего места впала с правой стороны речка Кинель. При самом соединении рек начинается Закамская линия, следы которой уже нарочито заросли. Алексеевск отчасти населен самарскими казаками, отчасти отделенными солдатами, и отчасти ремесленными и пахотными людьми, и уподобляется большому селу. В той горе, на которой построен сей пригород, ломают мягкий белый известковый камень, из коего жители делают разныя мелочныя вещи. Но большая часть холма лежит на гипсовой опоке, которая видна в берегу Самары, и раскололась на горизонтальные плиты. Сия гипсовая опока состоит из серых, желтоватых, белых и селенитных слоев. Белаго камня гораздо больше, а напротив того серый имеет весьма тонкие слои. В ямах находится иногда зеленый мергель. На вершине горы, и при том в самом пригороде есть нарочито глубокая котлу подобная яма, которая никогда не высыхает, и называется Ладанское озеро, потому что на берегах ея слышан сильной нефтяной запах. Вода в ней мутна, иловата, и пахнет тиною, однако скотина пьет оную охотно, рыбы в ней совсем нет. Напротив того, в находящихся на низких местах озерках есть много не только рыбы (рис. 48-50),


но и выхухолей и черепах (рис. 51).
В реке Самаре водится здесь много волжских стерлядей и сазанов; нередко заходят сюда сомы и белая рыбица. Так же довольно миног и вьюнов. Рыба сапа здесь нарочито велика, и называется лобач (Ваllеrus)».

Отправившись из Алексеевска далее в сторону Бузулука и Оренбурга, экспедиция двинулась вдоль Самарской укрепленной линии (рис. 52),
которая к тому времени уже потеряла свое оборонительное значение. Паллас оставил нам заметки общего характера об увиденном им крае: «От Алексеевска проложена прямая дорога чрез степь к Яицкому казацкому городу, по которой нет порядочных постоялых дворов, или уметов, а есть только хижины с шалашами, в коих можно получить сена и воды. Обыкновенная Оренбургская летняя дорога идет от Алексеевска по степной или левой стороне Самары, а зимою между Самарою и Кинелем по лугам и холмам к населенной казанскими татарами (рис. 53),
казацкую должность исправляющими, Мочинской слободе (28 верст), потом к Красносамарской крепости (17 верст), а отсюда чрез два построенные для дальности дороги умета Кечетов к Богатой и Борской крепостям (49 верст)… Не можно представить себе приятнейший страны: ибо во многих местах находится лес сосновый, осиновый, березовый, так же есть изобильные травами холмы и сенокосные луга. Сию вдоль Самары простирающуюся страну больше всех должно бы населить, потому что там довольно изрядной пахотной земли для множества деревень, также нет недостатка в лесах, и много преизрядных сенокосных лугов. В сей стране водятся еще дикие козы, сайги называемы (косуля – В.Е., рис. 54);
и лоси зимою странствующие столь далеко, по коих мест Самара и впадающия в нея речки обросли кустарниками, да и до самой гористой степи. Лоси (рис. 55)
в зимнее время по большой части питаются молодыми ветвями и корою осины и тополя, и такого корма в сей стране для них довольно; а летом имеют они убежище и пищу в пространной, ненаселенной гористой степи».

На своем дальнейшем пути Паллас свернул от Самары на реку Кинель (ныне Большой Кинель), описал стоящую на ней Криволуцкую слободу, речку Сарбай, деревню Тимашево, и 20 июня добрался до Черкасской слободы (ныне райцентр Кинель-Черкассы), о которой имеется такая запись в его книге: «Сия приятная перелесками и лугами испещренная страна продолжается до Черкаской слободы, построенной на чистом поле на берегу реки Кинеля. Малороссийские поселяна, которые прежде в разных местах Яицкой линии завели было жилища, но по причине киргизских набегов (рис. 56)
не могли там жить, построили помянутую слободу в 1744 году, которая находится ныне в цветущем состоянии. Они живут по старинному своему обыкновению, имеют чистые дворы, белыя избы с хорошими печами и трубами, по большой части стараются о табашных садах и скотоводстве, и препровождают жизнь веселую и непринужденную. Они выбирают между собою атамана, который имеет под собою есаула, и сей выбор утверждает Ставропольская канцелярия. Платье носят казацкое, с польским сходственное. Бабы летом ничего больше не носят, как одну только рубаху с вышитым воротом (рис. 57), и вместо юбки обертывают около себя клетчатую пеструю каразею, которую они сами ткут, и подвязывают широким поясом. Сие одеяние называется у них плахта, и как в цвете, так и в полосах, великое имеет сходство с запаном горных шотландцев, которое они планд называют. Черкасския жены носят на голове небольшия шапочки из пестрой материи, и повязывают сверх оных повязку, у которой назади от узла висят вышитые лопасти. Девки плетут свои волосы не так, как российские, в одну, но в две косы, обвивают около головы, и повязывают пестрою повязкою, которая вынизана бисером. Черкасское сватание в настоящем деле, (которое и у горных шотландцев употребляется с небольшою отменою), во всем сходствует с татарским обыкновением».

Далее отряд направился в южном направлении, в сторону бывшей Борской крепости, о которой Паллас также упомянул в своей книге: «Из Черкасска поехал я за Кинель по широкой, по большой части пустой и нарочито сухой степи между оною рекою и Самарою к Борской крепости, и, следовательно, опять к реке Самаре. Кроме находящегося недалеко от Кинеля болота, нет никакой воды до самой деревни Страховой, или Кутулука, при которой течет болотистая речка того же имени, и впадает в Кинель, где и вырыт глубокой колодезь. В сей степи можно бы везде иметь такие колодези, по тому и поселить земледельцев. Здешняя страна несколько холмиста, и богата сурками. Во всех степях при Кинеле и Самаре водятся медведи, которые имеют свои берлоги в оброслых кустарником долинах. В сей пустой стране везде находилось множество цапель (рис. 58),
журавлей и диких серых гусей с детенышками… Борская крепость населена казаками и отставными солдатами, и стоит близ правого берега Самары на плоском песчаном увале, в том углу, которой произошел от реки Самары и от широкаго песчанаго буерака. По-видимому, река прежде имела там другое течение, ибо в нем находится много наполненных черепахами непроточных болотин. От помянутаго буерака, старица называемаго, до реки Самары было сие место укреплено бревенчатою стеною, но ныне вместо оной поставлены только рогатки… Борск стоит на Самарской линии, и по порядку считается второю и последнею крепостию на правом берегу реки Самары. Отсюда простирается дорога на другую степную ровную сторону; но напротив того правый берег возвышается почти беспрерывными увалами, представляющими такую же страну, какова есть при Кинеле, почему уже и начали в оной почти при всех в Самару текущих речках заводить господские деревни».

От Борского отряд Палласа проследовал через окраину Бузулукского бора (рис. 59)
к Ольшанской крепости (ныне село Елшанка), которая в его книге удостоена краткого описания и замечания о том, что места к югу от нее населены башкирами (рис. 60).
После этого опять же по берегу реки Самары экспедиция проехала в Бузулуцкую крепость (ныне город Бузулук), которая почти два столетия находилась в административном подчинении Самары, но ныне располагается в Оренбургской области. На этом мы заканчиваем описание путешествия экспедиционной группы Петера Палласа по территории Самарского края.

При этом его многотомный труд «Путешествие по разным провинциям Российской империи» только в нашей стране выдержал несколько изданий (рис. 61).
Впоследствии книга Палласа была переведена на многие языки (рис. 62),
и в течение десятилетий она оставалась для ученого мира источником фундаментальных знаний о природе и населении значительной части Российской империи. И нужно отметить, что труд Палласа сохраняет свое огромное историческое и познавательное значение вплоть до наших дней.

Если же оценивать итоги Первой и Второй Оренбургских физических экспедиций в целом, то в XVIII столетии они дали солидную основу грандиозному геодезическому мероприятию - Генеральному межеванию, которое проводилось почти по всей территории Российского государства в течение примерно 100 лет. Начиная с Московской губернии, в 1765 году начали постепенно составляться подробные межевые карты значительной части уездов Европейской России. Межевание было в основном закончено в 1885 году в Архангельской губернии. К тому времени сплошь обмежеванными оказались 36 губерний, в том числе и Средне-Волжский регион.

Что же касается Петера Палласа, то он после 40 с лишним лет научно-исследовательской работы в России вернулся на свою родину в Берлин, где он после приезда прожил только один год, и скончался 8 сентября 1811 года, всего лишь за две недели до своего семидесятилетия (рис. 63, 64).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Список литературы

Артамонова Л.М., Смирнов Ю.Н. 1996. Самарский край в XVIII веке. - В кн. «Самарская область (география и история, экономика и культура)». Самара, :184-197.

Барашков В.Ф., Дубман Э.Л., Смирнов Ю.Н. 1996. Самарская топонимика. Самара. Изд-во Самарского гос. ун-та, :1-190.

Барашков В.Ф., Дубман Э.Л., Смирнов Ю.Н. 1996. Топонимика Самарской Луки. Самара, изд-во Самар. регион. фонда «Полдень, XXII век». :93-148.

Дубман Э.Л. 1986. Жигулевские горы. Происхождение названия. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск VI. Куйбышев, Куйбышевское книжное изд-во, стр. 13-21.

Дубман Э.Л. 1991. Сказание о первых самарцах. (Очерки по истории Самары 1586-1680 годов). Самара. Изд. центр «Арт-Маркет». :1-76.

Дубман Э.Л. 1996. Самарский край в XVI-XVII веках. - В кн. «Самарская область (география и история, экономика и культура)». Самара, :171-183.

Дубман Э.Л. 2002. Князь Григорий Засекин – строитель волжских городов. Самара, изд-во «Печатный двор». :1-90.

Елшин А.Г. 1918. Самарская хронология. Тип. Губернского земства. Самара. :1-52.

Ерофеев В.В. 1985. Страницы каменной книги. – В сб. «Зеленый шум». Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :29-47.

Ерофеев В.В. 1986. Времен связующая нить. – В сб. «Орленок», Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, :129-148.

Ерофеев В.В. 1991. Открытие Волги. – В сб. «Самарский краевед», ч.1, Самар. кн. изд-во, :11-30.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Самарская губерния – край родной. Т. I. Самара, Самарское книжное изд-во, 416 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2008. Самарская губерния – край родной. Т. II. Самара, изд-во «Книга», - 304 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Галактионов В.М. 2013. Слово о Волге и волжанах. Самара. Изд-во Ас Гард. 396 стр.

Ерофеев В.В., Захарченко Т.Я., Невский М.Я., Чубачкин Е.А. 2008. По самарским чудесам. Достопримечательности губернии. Изд-во «Самарский дом печати», 168 с.

Захаров А.С. 1971. Рельеф Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-86.

Земля самарская. Очерки истории Самарского края с древнейших времен до победы Великой Октябрьской социалистической революции. Под ред. П.С. Кабытова и Л.В. Храмкова. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1990. :1-320.

Иванов А.М., Поляков К.В. 1960. Геологическое строение Куйбышевской области. Куйбышев. :1-84.

Классика самарского краеведения. Антология. Под ред. П.С. Кабытова, Э.Л. Дубмана. Самара, изд-во «Самарский университет». 2002. :1-278.

Книга Большому Чертежу. М.-Л., изд-во АН СССР, 1950.

Лебедев Д.М. 1950. География в России петровских времен. М.-Л. Изд-во АН СССР.

Легенды и были Жигулей. Издание 3-е, перераб. и доп. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1979. :1-520.

Лепехин И.И. 1795. Дневные записки путешествия академика Лепехина. т.1, изд-во Императорской АН.

Лопухов Н.П., Тезикова Т.В. 1967. География Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-78.

Магидович И.П., Магидович В.И. 1970. История открытия и исследования Европы. М., Мысль.

Матвеева Г.И., Медведев Е.И., Налитова Г.И., Храмков А.В. 1984. Край самарский. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Мильков Ф.Н. 1953. Среднее Поволжье. Физико-географическое описание. Изд-во АН СССР.

Мурчисон Р.И., Вернейль Э., Кейзерлинг А. 1849. Геологическое описание Европейской России и хребта Уральского. СПб. Тип. И. Глазунова, ч.1.

Наш друг – природа. 1979. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-175.

Наш край. Самарская губерния – Куйбышевская область. Хрестоматия для преподавателей истории СССР и учащихся старших классов средней школы. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1966. :1-440.

Наякшин К.Я. 1962. Очерки истории Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-622.

Обедиентова Г.В. 1953. Происхождение Жигулевской возвышенности и развитие ее рельефа. – Мат-лы по геоморфологии и палеогеографии СССР. М., изд-во АН СССР: 1-247.

Обедиентова Г.В. 1988. Из глубины веков. Геологическая история и природа Жигулей. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-216.

Олеарий А. 1906. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., изд. А.С. Суворина.

Ососков Н.А., Коротаев К.А., Гаврилов Н.Г., Сырнев И.Н. 1901. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье. – В кн. «Россия», т.6. СПб. Тип. А.Ф. Девриена: 1-599.

Паллас П.С. 1773. Путешествие по разным провинциям российской империи, ч.1. СПб.

Памятники природы Куйбышевской области. Сост. В.И. Матвеев, М.С. Горелов. Куйбышев. Куйб. кн. изд-во. 1986. :1-160.

Пекарский П.П. 1872. Когда и для чего основаны города Уфа и Самара? СПб. Тип. импер. АН.

Перетяткович Г. 1882. Поволжье в XVII и начале XVIII века. Одесса.

Природа Куйбышевской области. Куйбышев, Облгосиздат. 1951. :1-405.

Природа Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1990. :1-464.

Рычков П.И. 1896. История оренбургская (1730-1750 годы). Оренбург.

Самарская область (география и история, экономика и культура). Учебное пособие. Самара 1996. :1-670.

Синельник А.К. 2003. История градостроительства и заселения Самарского края. Самара, изд. дом «Агни». :1-228.

Сокровища волжской природы (заповедные и памятные места Куйбышевской области). Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1972.: 1-175.

Сыркин В., Храмков Л. 1969. Знаете ли вы свой край? Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-166.

Учайкина И.Р., Александрова Т.А. 1987. География Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-112.

Храмков Л.В. 2003. Введение в самарское краеведение. Учебное пособие. Самара, изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 1988. Край самарский. Учебное пособие. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-128.